– Не слишком любезно с твоей стороны, Натан.
– Прошу прощения, ваше величество. Согласен, хотя вряд ли это неправда.
– Думаю, всем нам было бы проще, – заметил Гейлс, – если бы мы тратили меньше времени на обсуждение Бабельтоска.
– Конечно, – кивнул Вольф. – Нам еще с ним работать. И мы не хотим, чтобы его усилия пропали зря. Так или иначе, я хотел сказать, что, по словам Бабельтоска, он нашел точное место, где Мундвиллер и Пратаксис спрятали в ту ночь сокровища.
В душе Ингер вспыхнула надежда, которая тут же угасла. Вряд ли Натан был бы столь мрачен, будь новость радостной.
– И?
– И мы уже нашли бо́льшую часть. Казну спрятали в ручье, в двадцати ярдах выше по течению от того пруда. Бабельтоск обнаружил примерно столько, сколько могли унести двое стариков. Там оказались драгоценности короны – дрянные подделки, успевшие расплавиться. Могу поспорить, что Мундвиллер и Пратаксис этого не знали – иначе зачем им столько проблем? Может, никто вообще не знал. Может, какой-нибудь жулик все подменил много лет назад.
Ингер обреченно вздохнула. После прочесывания пруда она почти опустила руки, но какая-то надежда все же еще таилась.
– Можно сказать, им улыбнулась редкая удача. Так что́ в итоге? Там вообще были хоть какие-то деньги?
– Сокровища скрывались под илом в ручье, питающем пруд. Бабельтоск говорит, что ил, вероятно, скопился уже после. Шкатулки, которые мы нашли в пруду, вероятно, смыло во время грозы. После того как мы очистили пруд, ил должен был куда-то деваться…
– Деньги, Натан?
– Медь и бронза. Меньше двадцати фунтов, все ржавое. Возможно, шкатулки от драгоценностей будут стоить больше, если мы сумеем их отреставрировать. Это антиквариат.
Витиевато закрутив позаимствованное у простонародья ругательство, Ингер подозвала солдата.
– Хассель, забери Фалька, пока полковник не свалился без чувств.
– Да, ваше величество.
– Натан, скажи Бабельтоску, что я ценю его усилия, и твои тоже. А сейчас мне нужны вы оба. Нужно все подготовить.
Делегация из Седльмайра составила целый караван. Возглавляла ее Озора Мундвиллер, куда меньше измученная тяготами пути, чем сыновья и внуки вдвое или даже вчетверо ее младше. Как она сама гордо заявила, она была старой жилистой стервятницей. Что бы она ни делала, молодые должны были следовать ее примеру, прыгая на одной ноге и играя на волынке.
С ними, искушая судьбу, ехали Кристен, Даль и юный Браги. Хаас был крайне недоволен тем, что Кристен идет на такой риск. Он был уверен, что Ингер не откажется от столь удачной возможности поступить бесчестно, наплевав на все обещания безопасности. Она принадлежала к семейству Грейфеллс, и прецедентов более чем хватало. Даль, однако, понимал, что все попытки заставить Кристен отказаться от своих намерений – лишь пустое сотрясание воздуха.
Они с ней присели перекусить на обочине, пока Браги спал, а бо́льшая часть каравана суетилась вокруг, ведя животных к воде, готовя еду и делая все прочее, что полагается делать на привале.
Кристен упомянула об оживленном движении в обе стороны по дороге. Одинокие путники и караваны всех размеров поднимали облака пыли.
Хаас что-то проворчал. Он почти все время молчал, угрюмо ожидая возможности объявить: «Ну вот, я же говорил!» Или, по крайней мере, так казалось Кристен.
Рядом расположились Байт Мундвиллер и девица Блоджетт.
– Не могу понять, в чем ее проблема, – буркнул Байт.
– Я ей больше не нравлюсь.
– Ну и что с того? Хотя я не пойму почему. Раньше она считала, что ты отличная девчонка.
– Это из-за того, с кем я живу. Когда она была в нашем возрасте, что-то произошло между ней и кем-то из Энталей.
– Глупо.
– Само собой. Но у стариков свои обиды.
– Она же тебя совсем не знает.
– Как и ты. На самом деле я могу быть настоящим чудовищем. Так ведь? Но это не важно. Она не хочет, чтобы я наложила лапу на состояние Мундвиллеров, и не может поверить, что меня это совершенно не интересует. Она думает, будто видит в Хайде Озору. Потерпи, Байт. Все образуется. Подумай о Воргреберге. Мы уже почти там. Ты не рад?
– Отчасти. Но в основном потому, что этому рада ты. Я там уже бывал. Ничего особенного. Седльмайр куда лучше.
– В любом случае чище и дружелюбнее.
– Что?
– Во всяком случае, ты постоянно об этом твердишь. Значит, надо полагать, так и есть. Или когда мы наконец увидим, как обстоят дела на самом деле, все окажется совсем иначе? Вот только…
– Вот только что?
– Вот только это столица! Верно ведь? Ну чего ты, Байт! – Она придвинулась ближе к юному Мундвиллеру, слегка прижавшись к нему. – Знаешь, я…
Озора Мундвиллер прикрикнула на Байта.
– Эта старая карга точно ее невзлюбила, – прошептала Кристен. – Что изменилось? Что та девушка имела в виду, когда говорила, что Озора во многом видит в ней себя?..
– Озора проложила себе дорогу в клан, соблазнив Арама Мундвиллера, когда тот был моложе, чем сейчас Байт. Потом появился Чам. Тогда от нее не сумели избавиться.
– Клану в конечном счете это пошло на пользу…
– Сама знаешь, Озора об этом вряд ли задумывается. – Даль безразлично пожал плечами, глядя на идущий на запад караван. В его число входил десяток верблюдов, что крайне взволновало девицу Блоджетт, которая побежала донимать вопросами погонщиков. – Не подавай этим людям ненужных намеков, девочка, – проворчал Даль. – Я слишком ленив, чтобы тебя спасать.
Внезапно он что-то буркнул и поспешно повернулся спиной к дороге.
– Что такое? – спросила Кристен.
– Мне знакомы кое-кто из их охранников. Не хочу, чтобы они меня узнали.
За девушку он мог не беспокоиться – хотя она и привлекла внимание караванщиков, но ей хватило ума вскоре уйти, оставив тех с улыбками на лицах.
– Взгляни на старуху, – прошептала Кристен. – Она надеялась, что они заберут девушку с собой.
– Уверена, Кристен? Ты нечестно себя ведешь по отношению к ней.
Озора закончила распекать Байта и рявкнула, приказывая двигаться дальше.
– Ого, – пробормотала Кристен. – Даль, ты только посмотри. – Она показала на одинокого путника в лохмотьях, который уныло тащился на восток. Во многом он походил на последнего из беженцев, заполонявших дороги всего год назад. – Это не Арал?
– Либо он, либо его близнец. Подожди здесь, а я поймаю этого маленького негодника.
Вскочив, он поспешил следом за путником, который, похоже, не замечал расположившихся на привал седльмайрцев. Погруженный в собственные мысли, он прямо-таки напрашивался на то, чтобы получить от судьбы удар в глаз.
