– Боже! Что… – начал и не закончил фразу мужчина. Он тоже увидел, что произошло с самолетом.
Ему хватило благоразумия не добавлять сумятицы, мешая Крейгу сосредоточиться и выправить положение. А может быть, все было намного проще, и страх сковал пассажиру речь. Так или иначе, Крейг послал ему мысленную благодарность.
Лихорадочно просчитывая варианты, Крейг скинул скорость, и «Сессна» обрела относительную устойчивость. На предельно малой скорости она была управляемой. Это главное. Поэтому, когда до водной поверхности оставалось всего полусотня метров, падение превратилось в скольжение. Авиетку все так же заносило вправо, но даже в таком положении, двигаясь чуть ли не боком, дергаясь при любой попытке выровнять полет, «Сессна» могла планировать.
О посадке на воду не могло быть и речи. Малейшее отклонение от курса, и самолет, кувыркнувшись через левый поплавок, просто разобьется о воду. Тогда уже не поможет ни катер, ни все спасатели Малибу, окажись они рядом. Крейг знал, как надежно может заклинить кабину при деформации корпуса при ударе.
– Вышка-Ситан! – пытаясь удержать вибрирующий штурвал, вызывал Крейг, – Вышка-Ситан! Ответьте!
Эфир молчал. Звуки словно отрезало, как и полметра конструкции правого крыла.
– Вышка-Ситан! Альбатрос эф-один-джи-один получил повреждения. Вышка-Ситан! Иду на аварийную посадку!
Пассажиры прижались друг к другу, мужчина обхватил супругу за плечи, похоже, они сейчас шептали в унисон молитву, а заодно проклинали свое желание побывать на воздушной прогулке и еще больше желание Крейга показать им чудо из чудес и все-все на свете за их же деньги.
– Попробую дотянуть до берега, – сказал Крейг, – сдвиньтесь на левую сторону, так вы поможете держать центровку!
Мужчина тут же навалился плечом на левую стенку кабины и взял супругу на колени. Рысканье вправо ослабло, Крейг подумал, а не рискнуть ли и все-таки приводниться? Но тут же забраковал эту затею. Еще рано. Слишком далеко от берега. Даже на скорости в сто с чем-то миль в час момент инерции получится большим. А несколько градусов отклонения от глиссады могли стать фатальными.
– Разворачиваемся, – сказал он, плавно меняя положение штурвала.
«Сессна», ускоряясь, начала описывать широкий полукруг. Сейчас любое изменение скорости являлось опасным. Но идеального решения на такой вот случай не существовало. Чуть медленней – и авиетка клюнет носом, врезаясь пропеллером в проносящиеся внизу волны. Чуть быстрей – снова даст о себе знать повреждение правого крыла. Все траектории обрывались в океане. Крейг был вынужден прекратить попытку разворота, чтобы набрать высоту. Мысль о том, что крыло прямо сейчас продолжает разрушаться, испытывая нерасчетные нагрузки, он попытался загнать в самый дальний угол сознания. Теперь он мечтал не о паре сотнях баксов, но о паре сотнях метров высоты.
«Сессна» снова начала дрожать. Крейгу было видно, как от поврежденного крыла отрываются детали шпангоута, крепления элерона, еще какие-то светлые полоски. Шестым чувством пилот уловил: еще несколько секунд, и авиетка вообще останется без правого крыла. Исход один: хаотичное пикирование в воду, то самое заклинивание кабины, гибель его, Крейга, и гибель пассажиров. Закусив губу до крови, вцепившись в непослушный штурвал, он повернул его вправо, уменьшая нагрузку на рассыпающееся крыло, разворачивая авиетку в обратную сторону. Он проделал это с закрытыми глазами, ожидая каждое мгновение громкого звука, возвещавшего финал трагедии.
Когда Крейг все же открыл глаза и убедился, что он сам и самолет пока еще живы, то увидел и другое. Пока «Сессна» совершала все эти эволюции, коричневое облако, ставшее виновником всех несчастий, пошло вперед с крейсерской скоростью.
Оно неслось прямо на Ситан.
– Альбатрос эф-один-джи-один! Ответьте Вышке! – надрывался в это же время диспетчер. – Эф-один-джи-один, что у вас стряслось?
– В чем дело, Киби? – спросил поднявшийся в диспетчерскую Сандерс, другой пилот компании. – Что-то с Крейгом?
Сандерс жевал неизменную жвачку.
– В том-то и дело – «что-то»! – ответил диспетчер. – Он двинулся навстречу чертову облаку, которое чуть раньше взял береговой радар. А после его «Сессна» пошла гулять зигзагами, как шлюха по бульвару.
– Облако? Взяли радары? – Движение челюстей, перекатывающих жвачку во рту, замедлилось. Сандерс сглотнул.
– Вот и я говорю, странно… Крейг что-то там разглядел, иначе не стал бы за ним гоняться.
– О! – Брови Сандерса взметнулись вверх, жвачка перекочевала изо рта в ладонь, и теперь он скатывал серый шарик, уже примериваясь, куда его прилепить.
– Поднимай «Лузану». Похоже, Крейг в беде. Не может сесть, или что-то в этом роде. Возьми в кабину кого-нибудь из лоботрясов со спасательной станции, пусть захватят акваланги. Да! Со связью тоже какая-то чертовщина! Не знаю, слышит ли нас Крейг, но я его точно не слышу. Я вообще никого не слышу.
– О’кей! – Серый шарик распластался мелкой бляшкой под столешницей, пока этого не видел диспетчер. – Через десять минут буду в воздухе. Какой пеленг у Альбатроса?
– Сто двадцать два, север, удаление сто пятнадцать миль. Вроде бы Альбатрос шел обратно, но как-то странно это у него выходило.
Сандерс кивнул, развернулся и звонко сбежал по металлической лестнице. Ему не верилось, что с Крейгом могло случиться что-то нехорошее. К тому же Киби, диспетчер, сказал, что Альбатрос лег на обратный курс.
Как и обещал, уже через десять минут Сандерс выводил в стартовый коридор свою «Лузану», позывной ар-четыре-кью-четыре. Насчет спасателей он решил не заморачиваться и не терять времени. Если там все плохо и самолет ушел под воду – ныряй не ныряй – ничего уже не поможет. В кабине его неприятно удивила полная тишина эфира и отсутствие голоса Киби. Надо же, какие чудеса случаются на свете, подумал пилот, доставая следующую пластину жвачки.
Сразу после взлета он взял курс, обозначенный диспетчером, и увидел несущееся навстречу облако странной формы. Оно уже не было коричневым, ведь солнце почти провалилось за горизонт. Теперь оно казалось черным в закатном небе.
Сандерс прикинул расстояние, решив, не набирая высоты, пройти под облаком. Через пару минут он приблизился к нему вплотную, отмечая, что из облака, словно из мелкого сита, сыплются дождевые струи. Что ж. Пилот был не прочь вымыть свою «Сессну», попав на десять–пятнадцать секунд под небесный душ.
Еще через минуту его «Лузана», позывной ар-четрые-кью-четыре, исчезла с экрана радаров диспетчерской Ситана.
Спустя десять минут облако нависло уже над самой диспетчерской, расположенной у основания широкой косы, уходящей в океан. Диспетчер услышал странный звук, напоминающий шипение яичницы на сковороде. Только сковородой оказалась крыша здания. Это длилось не слишком долго. Потом крыши не стало. Дымящиеся струи ворвались с неба в диспетчерскую, наполнив ее резким химическим запахом. Больше Киби ничего не слышал. Ни криков со стороны пляжей, где еще оставались отдыхающие, ни прочих звуков, и не видел, как гаснут огни вечерних террас.
