Его накрывал ужас, а после все вокруг казалось холодным, ледяным. Затем снова приходила жара. В таком состоянии Тибор не чувствовал, как из лопнувших сосудов носом шла кровь, как скрючивались в судороге пальцы. В такие минуты он был там, в недобром небе, в синем пылающем коконе. Был частью жестокой его гвардии. Плыл над притихшей планетой, с отчаянием наблюдая, как прощально гаснут последние ночные огни, зажженные человечеством.
* * *
Попав в Скальный город, Тибор долго не мог понять, в чьем же владении находятся все эти сооружения? Шахты и галереи, технические туннели, расходящиеся по горизонталям и вертикалям, все указывало на сложность и внушительность комплекса, но не давало внятного представления об истинных размерах.
Здесь имелись научные лаборатории, демонстрационные залы, залы для конференций, где собирались представители разных государств и организаций. Экономисты, политики, ученые. Охрану города и всех прилегающих территорий осуществляли добровольческие силы ордена тамплиеров. Здравый компромисс в условиях извечной политической конкуренции между государствами. Охранники, разумеется, были вовсе не рыцарями печального образа, неспешно бредущими в монашеских одеяниях с мечами под рясой. А вполне себе профессионалы с военной выправкой. Форма цвета хаки, без знаков различия. Во всем чувствовался порядок и субординация.
Здесь слышалась разная речь, изредка прорезаемая латынью. Под каменными сводами замковых казематов латынь звучала изумительно эффектно. Не хватало органной музыки, чтобы ощутить себя в Средневековье.
Охрана не маячила перед глазами, никто не стоял над душой, поэтому никаких ассоциаций с тюрьмой, которых так опасался Тибор, не возникло, хотя он и был ограничен в доступе на некоторые уровни и в некоторые помещения. Но это касалось не только его одного, над входом в такие места висели предупреждающие таблички. Современность с ее научными лабораториями, производственными цехами, компьютерными залами и деловыми офисами гармонично сочеталась с антуражем прошедших времен. Освоившись с обстановкой, Тибор понял, что постройка Города завершилась не так давно. Другое дело, что когда-то на этом месте существовал скальный монастырь.
В любое другое время Тибор был бы очарован этим таинственным местом. Но не сейчас. На любования не хватало времени.
Получая отчеты о состоянии атмосферы, литосферы и гидросферы, просматривая погодные сводки, Тибор обратил внимание на то, что существуют области, откуда поступает минимальное количество данных. Этакие белые пятна, относящиеся теперь не к географии, а к погодным условиям. Теперь все драконы обитали именно там.
Постоянно набирающие силу погодные аномалии и природные катастрофы делали сбор данных во многих местах невозможным. Смерчи крушили метеорологические станции, молнии сжигали метеозонды и выводили из строя аппаратуру на суше и в воздухе. Авиатехнические отряды сворачивали деятельность из-за невозможности полетов. Бешеные шквалы смахнули с побережья половину станций метеорологического слежения, а заодно и тысячи прибрежных поселков.
Малые островные государства оказались на грани полного уничтожения. Оттуда тянулись вереницы беженцев. Потому что над пальмовыми рощами и тропическими джунглями проплывали коричневые облака, оставляющие под собой пустыни и зловонные болота. Возникла гипотеза, что причиной образования запасов нефти и каменного угля на Земле могло стать именно подобное явление – сверхреактивные кислотные дожди, произошедшие в древности. Только в те времена это был глобальный ливень, причиной которого могло стать что угодно, от повышенной активности вулканов до какой-то геологической встряски, которую нынешняя цивилизация еще не переживала ни разу. Вполне могло оказаться, что вряд ли способна будет пережить и сейчас.
Океан щедро делился миллионами тонн морской воды, которую вбирали сотни смерчей, убегая затем вглубь континентов. Мощь водяных монстров постоянно росла. А с ней росло количество молний, загонявших людей в подвалы.
Вскоре в акватории Мирового океана удалось определить три наиболее обширные зоны, о которых не поступало совершенно никаких данных. Первая, обозначенная как Атлантическое Пятно, располагалась чуть выше экватора, между пятым и десятым градусом северной широты, где-то посередине пути от Африки к Южной Америке.
Вторая зона, Срединное Пятно, находилась в Индийском океане, на полпути от Мадагаскара к Австралии, на уровне двадцатой южной параллели.
Третья зона, Тихоокеанское Пятно, накрывала острова Тонго, Тувалу и Американское Самоа, откуда вот уже третьи сутки не поступало никаких известий. В слепой зоне оказались и острова Кука. Последними картинками со спутника, связь с которым затем внезапно оборвалась, были картины ада, прилетевшего на острова на крыльях жестоких ветров. Туристические бунгало и деревни аборигенов птичьими стаями взлетали в небо вместе со всеми, кто пытался спастись в хлипких хижинах. Кирпичные постройки оказались не намного прочней. Вначале ураганные ветра срывали крыши, а затем расшатывали и ломали стены. Те из выживших, кто успевал спрятаться в подвалах и прочих подземных укрытиях, попадали под удар гигантских волн. Волны прошлись там раз пять или шесть, превращая обитаемые острова в братские могилы. Что творилось дальше, можно было только догадываться, спутник перестал функционировать. А вслед за ним начали пропадать сигналы и с других спутников.
Системы навигации, системы оповещения, трансляция видео и радиосигналов – все переставало действовать из-за непонятных метаморфоз атмосферы. Теперь она теряла привычные свойства, становясь абсолютно враждебной средой.
Грузовое и пассажирское сообщение между континентами, полотна воздушных и морских трасс превратились в разрозненные тонкие нити, зависящие от случайностей и везения тех, кто все же решался встать за штурвал морского судна или воздушного лайнера. Этих нитей становилось все меньше и меньше. Пульс умирающего больного, отображаемый на кардиоэкране. Пульс умирающей цивилизации. Но больше всего Тибора интересовали слепые зоны.
– Это полигоны! – уверенно сказал он.
Не первый раз в своих снах Тибор оказывался именно там, в Зонах Отчуждения, как их прозвали в Скальном городе. Там, подчиняющийся какой-то высшей воле, он летел над океаном, в окружении других коконов, сплетенных из небесного огня.
Коконы выстраивались в ряд, перемещались по вертикалям и горизонталям, занимали различные ярусы, эволюционировали, будто маршевая коробка на параде. Океан иногда случался безмятежно-зеркальным, отражающим тучи и облака, безмолвно несущиеся где-то в высоте. При этом внизу, у самой воды, не было ни ветерка. Но чаще он бывал совсем другим, разъяренным, стегаемый, будто плетью надсмотрщика, ударами воздушных потоков. Водяные горы бились друг о друга, пена кипела, рев ветра мог свести с ума любого, оказавшегося здесь. Тибору казалось – небо стало чудищем, шагающим по воде на слоновьих ногах водных смерчей. Сама вода океанов из-за быстрого таяния ледников и обильных осадков переставала быть соленой, что приводило к повышенному темпу испарения и к еще большему уровню осадков и активности атмосферы. Процесс, идущий по спирали. Как если бы живой организм для борьбы с болезнью решил изменить состав крови, чтобы провести хорошую чистку.
