– Вы и студентам на лекциях так говорите? – спросила Ульяна и вдруг почувствовала, как грубо это прозвучало – словно она его обвинила в чем-то. – Простите…
– За что вы извиняетесь? – удивился Мажаров. – Совершенно нормальный вопрос. Студентам первых курсов я такого не говорю. Они должны сперва как следует овладеть навыками, чтобы обрести уверенность в себе. Но вы-то не студентка, Ульяна Борисовна, вы – хирург с практикой и стажем, в вас уже не должно быть неуверенности.
– Главное – в самоуверенность не впасть…
– Тоже правильно, – рассмеялся Мажаров, глядя на нее сверху вниз. – Вам нравится в клинике, Ульяна Борисовна? – неожиданно спросил он.
– А был кто-то, кому здесь не понравилось?
– Вы всегда защищаетесь от вопросов?
Ульяна закусила изнутри нижнюю губу так, что почувствовала вкус крови.
– Извините…
– «Простите-извините», – передразнил Мажаров беззлобно. – Что с вами не так, Ульяна Борисовна? Мне показалось, что вы и коллег сторонитесь – это природная замкнутость или?..
– Природная замкнутость, – уцепилась она за фразу, как за соломинку. – У меня практически нет друзей… раньше как-то времени на это не хватало… а теперь уже сложно…
– С возрастом вообще становится сложнее кому-то доверять, тут вы правы. Но у нас коллектив неплохой, поверьте. Я ведь тоже здесь не с момента открытия. Пришлось, так сказать, вливаться.
– И что же – Аделина Эдуардовна тоже смотрела ваши операции с купола?
– И не только, – заверил он с улыбкой. – Могла в операционную войти, встать поодаль от стола и смотреть.
– Но… это же нервирует – нет?
– Меня – нет. И потом – если вы в себе уверены, то количество зрителей вас совершенно не беспокоит, разве не так? Вам ли этого не знать, вы же спортсменка?
– Это другое…
– Ну, почему же? – возразил Мажаров, открывая дверь на лестницу и пропуская Ульяну вперед. – Разве болельщики не отвлекают криками? Особенно если поддерживают не вас? И как в таких условиях собраться и выиграть? Вы же это делали?
«А то… если бы я могла рассказать о том, каким тяжелым был первый турнир после того, что случилось… когда даже сокомандники болели за мою соперницу… но я же собралась и выиграла! Выиграла, доказала! Наверное, он прав – между дорожкой и операционной нет никакой разницы, только работа на результат – это и важно».
– Спасибо, Матвей Иванович, – произнесла она вслух, на самом деле испытывая к этому человеку такую благодарность, как будто он указал ей правильную дорогу.
– Не за что, Ульяна Борисовна. Всегда нужно использовать собственный опыт – в работе, в жизни. Никакие знания зря не приобретаются, непременно когда-то пригодятся. – И Мажаров свернул в коридор, ведущий к перевязочной, а Ульяна пошла дальше.
«Теперь понятно, почему шефиня за него замуж вышла. Он же насквозь всех видит, все понимает. С ним, наверное, спокойно и надежно, можно ни о чем не беспокоиться», – испытав даже легкий приступ зависти, подумала она, подходя к двери ординаторской.
– Вас Иващенко искал, – сообщил ей сидевший за столом у окна Филипп Басалаев. – Просил зайти, как освободитесь.
– Спасибо. Освобожусь – зайду, – отозвалась Ульяна, садясь за стол и открывая файл на компьютере.
Идти к Иващенко не хотелось, но выбора не предоставлялось.
Регина
Как только из палаты вышли врачи, я схватила мобильный и перезвонила Арише – так и не удосужилась сделать это ни вчера, ни сегодня, сказывалась разница во времени. Правда, сама Ариша с этим не считалась – судя по количеству пропущенных звонков. Но я установила беззвучный режим и не отвечала, хотела только спать и ни о чем не думать, да и лицо болело невыносимо.
Она взяла трубку на втором гудке, словно ждала, что я именно сейчас позвоню.
– Господи, Регинка, ну, наконец-то! – сразу же затараторила Ариша. – Я уже не знаю, что и думать… как дела? Как себя чувствуешь?
– Может, ты хоть один ответ выслушаешь на свои вопросы? Чувствую себя паршиво, вчера обработали под наркозом щеку, теперь я мечтаю разодрать ее до костей, потому что щиплет и болит. Сегодня иду к психологу. Оперировал меня тот самый красавчик, что принимал – муж владелицы клиники.
– А дядя обещал, что она сама… как же так? Я ему сейчас позвоню…
– Не вздумай! – перебила я грозно. – Этот Мажаров очень крутой хирург, тут все об этом говорят. Я надеюсь, и что и все остальное тоже он будет делать, так что дядю оставь в покое.
– А… ну, как хочешь…
– Что в мире делается? – спросила я, надеясь, что Ариша поймет, о чем речь.
– Пока спокойно. Но несколько раз звонил Колпаков, я не стала трубку снимать, как ты и просила. Не пойму только, почему бы нам с ним не поговорить и не обсудить хоть примерно гонорар и количество съемочных дней?
– Ариша, ты в своем уме? Забыла, как я выгляжу? А основная операция у меня тоже не завтра. И восстанавливаться потом я буду непонятно сколько. Какой гонорар, какие съемочные дни? Колпаков собирается запускаться максимум через три-четыре месяца, это исключено, ты не понимаешь?
– Ой, не кричи, – попросила Ариша испуганным голосом. – Я же не знала сроков… а ты, кстати, откуда их знаешь?
– Османов звонил, – призналась я. – Сценарий прислал, он где-то на почте у меня висит, я даже не открыла.
Повисла пауза, в которой я явственно услышала недовольное сопение Ариши – уже давно через ее голову со мной никто ни о чем не договаривался, для этого и существовала Ариша. Но с Максом меня связывали давние отношения – не любовные, чисто дружеские.
– Ариш… ну, не дуйся, подумаешь – Макс напрямую мне набрал…
– И когда ты собиралась мне сказать?
– Да о чем тут говорить-то?! Я не смогу сниматься у Колпакова, но и сказать Максу об этом тоже пока не могу – понимаешь? Надо придумать причину для отказа, а он меня врасплох застал.
Ариша продолжала обиженно сопеть.
– Разумеется, придумывать придется мне, да?
– Ну а кто еще лучше тебя с этим справится? – Я хотела улыбнуться, но заклеенная щека тут же напомнила мне, что любые эмоции – зло, причем такое, от которого мне же больно.
– Понятно… ладно, я подумаю. Но может, все-таки ответить Колпакову, а? Говорят, ему какой-то канал бешеные деньги под этот сериал выделил.
– Ариша, тема закрыта. Пусть эти бешеные деньги Арсений разделит с кем-то другим, как это ни прискорбно. Всего не заработаешь, так ведь? А я и так два года как проклятая вкалывала…
Ариша, понятно, не разделяла моего настроения, ей казалось, что я слишком себя жалею и часто отказываюсь от работы по совершенно глупым, с ее точки зрения, поводам – то режиссер не нравится, то продюсер, то сценарий.
