– Деля, ну что тебе стоит, а? Я же не собираюсь ее фотографировать, мне вообще наплевать, как она там выглядит. Мне бы просто поговорить, можно даже через ширму, если уж ты так трясешься за репутацию своей клиники.
– А через ширму, значит, репутация не пострадает? Это прямо как… даже сравнения-то все неприличные…
– Спокойно, девочки, – Матвей чуть стукнул ладонью по оплетке руля. – Вы нервируете водителя.
– Ой, Матвей, прекрати! Ты самый уравновешенный человек из всех, что я знаю! – отмахнулась Оксана, высовываясь между сидений. – Вот объясни мне – почему жена твоя такая упертая?
– Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны, – предложил он. – Допустим, ты – Регина Шелест. Ты ложишься в клинику и ни при каких обстоятельствах не хочешь, чтобы об этом кто-то знал. Никто, понимаешь? Потому что… ну, скажем, тебе неприятно, что о тебе будут судачить за спиной и обсуждать, что и где ты сделала. И тут приходит… кстати, а кто ты у нас нынче?
В зеркале заднего вида я отметила, как захлопала глазами Владыкина – никакого официального статуса у нее не было, ей даже представиться некем – она не член съемочной группы, не журналист, на худой конец, даже не автор сценария – официально им является сам Колпаков.
– Ну, видишь? Напоминаю – ты Регина, и к тебе прорывается некая незнакомая дама, не имеющая ни к тебе, ни к твоей работе никакого отношения. Другими словами – досужая тетка-сплетница. Твоя реакция?
– Ты передергиваешь…
– Нет-нет-нет! – перебил Матвей. – Ты – Регина, а не Оксана, в этих рамках и отвечай.
– Да ну тебя! – обиделась Оксана, стукнув по подголовнику его кресла рукой. – Так и скажи, что поддерживаешь Аделину.
– Разумеется. А как иначе? Я ведь тоже врач, и понятие «врачебная этика» еще никто не отменял. Мы гарантировали клиентке конфиденциальность – Аделина и вся клиника – и мы не вправе нарушать это даже ради дружеских отношений с тобой. Доходчиво?
– Вполне, – совсем сникла Оксана. – Но вы сейчас убили мой шанс получить работу мечты.
– Ой, да хватит прикрывать свой брачный интерес к Колпакову работой! – не выдержала я. – Ты хотела, образно выражаясь, принести ему голову Регины на серебряном блюде в обмен на должность в съемочной группе – тоже мне, нашлась Саломея!
– Там было наоборот, – заметил Матвей, но я отмахнулась.
– Какая разница? Смысл-то тот же! Но я этого не позволю, можешь на меня снова обижаться.
– Ой, да не позволяй, подумаешь… Ты всегда свою выгоду выше всего остального ставишь!
– На это я даже отвечать не стану.
– Еще бы!
В машине воцарилась тишина – Оксана, надув губы, отвернулась к окну, я сползла чуть вниз на сиденье и засунула руки поглубже в рукава шубы. Матвей сделал погромче радио, и салон заполнили звуки какой-то джазовой композиции.
Приятная музыка почти мгновенно успокоила меня, вернула душевное равновесие. Сейчас вернемся домой, я полежу в ванне, потом приготовлю ужин… захотелось порадовать Матвея чем-нибудь вкусным из своего – честно – очень невеликого кулинарного арсенала.
Оксана молчала до самого своего дома, даже из машины вышла, подчеркнуто попрощавшись только с Матвеем и поблагодарив за то, что довез, меня же игнорировала. Ну, это я как-нибудь переживу.
Когда она скрылась в подъезде, Мажаров с видом победителя повернулся ко мне.
– Видела? Вот так.
– Ну, ты мужчина, потому спорить с тобой до пены у рта она бы ни за что не стала. Да и черт с ней. Ты же не надеешься, что она оставит свои попытки? Уверяю, что нет. Ей до смерти нужен Колпаков, и она на все пойдет, чтобы этого добиться, а Шелест сейчас – такой козырь…
Матвей ничего не сказал, только плечом дернул, что выражало крайнюю степень неудовольствия.
– Домой? – спросил он, и я кивнула.
– Да. Что ты хочешь на ужин?
Он с любопытством покосился в мою сторону.
– Это что-то новенькое… я заслужил награду?
– Будем считать, что так.
– Тогда… тогда с тебя курица в китайском соусе.
– Годится.
Пока я возилась в кухне, Матвей с кем-то долго разговаривал по телефону в кабинете. Я не имела привычки прислушиваться, считая, что два взрослых человека должны доверять друг другу, раз уж решили жить вместе. Если Матвей захочет, он и сам расскажет, что ему скрывать-то?
Он вошел в кухню с озабоченным лицом, сел к окну, взял пачку сигарет, повертел в руке и бросил обратно.
– Что-то случилось?
– Ты не поверишь…
– Матвей, я не люблю загадок.
– Деля… я даже не знаю, как об этом говорить… – Я обернулась от плиты и впервые увидела на лице мужа такую растерянность, что мне стало не по себе.
– Как есть, так и говори, что бы это ни было.
– Меня отстранили от лекций и обвиняют в домогательствах.
– В чем?!
– Ты только не делай скоропалительных выводов…
– Мажаров, ты в себе?! Каких выводов?! Толком расскажи, что происходит! – теряя терпение, огорошенная новостью и слегка обескураженная, я бросила в раковину лопатку, которой перемешивала курицу на воке, и подошла к мужу вплотную. – Матвей!
– Сейчас позвонил ректор. Ему позвонили из прокуратуры, там начата проверка. Какая-то студентка написала заявление… вроде как я делал ей непристойные намеки и всячески домогался.
Я закрыла лицо рукой, но не потому, что меня ужаснула эта новость – ну, уж я-то точно знаю, что Мажаров в жизни себе не позволил бы подобного поведения со студентками, – а потому, что сейчас ему начнут трепать нервы, он не сможет оперировать, будет взвинченный – а кто бы не взвинтился?
– Я позвоню прокурору и все выясню. Его жена в прошлом году делала у меня блефаропластику.
– Нет, Аделина. Ты в это не влезай! – решительно сказал муж, беря мою руку в свои. – Не хватало еще нанести ущерб репутации клиники!
– Ой, да клиника-то при чем тут?!
– А как же? С проверками приедут и туда, начнут дергать персонал.
– Ничего. В клинике никто вообще в эту ерунду не поверит. Скажи, а девочка небось без зачета осталась перед сессией?
– Деля, самое смешное, я даже не понял, кто это. Ни имя, ни фамилия мне вообще ни о чем не говорят. Сейчас я читаю лекции на трех курсах двух факультетов – ты представляешь, сколько это народа? Как я их могу помнить?
– А посещение лекций у тебя свободное? Или бумажки с ответами на вопрос на выходе собираешь?
– В жизни до такого не опущусь! – возмутился муж. – Если будущему врачу неинтересна хирургия – я с этим ничего не сделаю и не хочу так унижаться. Но есть преподаватели, которые ставят посещение моих лекций обязательным условием для получения зачета.
