– Да – и на мою просьбу не вмешиваться тебе тоже плевать, как я понял, – перехватывая мои руки и сжимая запястья, произнес Матвей.
– А я не вмешивалась! Если ты об отстранении, то это была инициатива Василькова! Вся ординаторская заметила, что ты ходишь как в воду опущенный, и дядя Слава – в первых рядах! Что он должен был делать в этой ситуации, разрешить тебе встать к столу? Он поступил ровно так, как был должен!
– Ну, еще бы. Когда дело касается тебя и твоих просьб, Васильков становится удивительно точен в исполнении своих должностных обязанностей. Отстранить ведущего хирурга от операции, например.
– Господи, ты что, обиделся? Васильков хотел как лучше…
– Деля, я ведь просил – не надо думать за меня, как мне будет лучше. Ни Василькову, ни тебе. Все, давай закончим на этом, я устал и хочу прилечь.
«Прилечь» в половине пятого вечера мой муж мог только в состоянии крайней разбитости, и я не стала возражать, переоделась в домашнее и ушла в кухню готовить ужин.
И тут, конечно, позвонила Владыкина…
Есть же люди с полным отсутствием совести и эмпатии…
Я не хотела брать трубку, просто уменьшила звук до нуля, но Оксанка звонила и звонила, сбрасывала и набирала снова и снова.
Устав от моргания экрана, я все-таки взяла трубку.
– Слушаю.
– Ты чего не отвечаешь-то?!
– А не хочу. О чем с тобой говорить после всего?
– Делька, ну, что я такого сделала-то? Каждый крутится, как может! Вот и я как могу…
– За мой счет ты делать этого не будешь. Один-единственный раз я попросила тебя о помощи в такой момент, когда вокруг все вот-вот рухнет, а ты тут же использовала мою просьбу против меня! И после этого у тебя еще хватает наглости звонить?
– А чего бы и не позвонить? – совершенно невозмутимо поинтересовалась она. – Между прочим, когда тебе нужна была помощь, Севка тебе помогал – с отцом, помнишь?
– Что?! – задохнулась я. – Помощь?! Да он меня тогда сам пригласил, чтобы предупредить, я ни о чем не просила! Кроме того, это был Сева, и ты-то тут при чем? Попроси меня сейчас Сева о чем угодно – я бы не отказала!
– Вот и не отказывай мне, раз уж Севке от тебя ничего не нужно.
– Знаешь что, моя дорогая… а иди-ка ты… чтобы я вообще тебя не слышала больше! – рявкнула я и бросила трубку.
Наверное, впервые в жизни у меня так тряслись руки – я обычно хорошо владею собой и не позволяю эмоциям вырываться наружу, какими бы они ни были. Но Владыкина в состоянии вывести из равновесия даже меня… Человек настолько зациклен на себе и маниакальном желании любой ценой оказаться рядом с этим драным Колпаковым, что идет уже буквально по головам, да не просто по головам, а по нашим – моей и Матвея, по головам людей, которые всегда ее принимали и поддерживали, что бы ни случилось.
Нет, Севка прав, что ушел от нее наконец-то, что решился через столько лет разорвать эти ненормальные отношения. Он еще молодой, успеет нормально пожить.
– Ты чего кричишь? – раздался голос Матвея, и я, стараясь ничем не выдать своего состояния, спрятала руки за спину, оперлась на столешницу и постаралась ответить спокойно:
– Да так…
– Деля, ты врать не умеешь, – заметил муж вполне миролюбиво и уселся за стол. – С кем ссорилась?
– Угадай, – вздохнула я, выкладывая перед ним доску, нож и небольшую буханку черного хлеба.
– Понятно, – кивнул Матвей, начиная нарезать хлеб. – Что на этот раз?
– Я поняла, что совершенно ее не знаю. Абсолютно чужой человек, много лет использовавший меня в своих целях. И как только я сказала «нет», сразу начались претензии, а потом и вовсе шантаж. Ну, скажи – разве друзья так поступают?
– Ты как маленькая. Оксана поставила себе цель. Ей любой ценой нужен этот режиссер и его сериал, она действует всеми доступными методами.
– Матвей, доступные методы – это предательство, да? – не в силах больше сдерживаться, я грохнула кулаками по столешнице и почувствовала резкую боль в левом запястье: – Ох, черт… – зажав руку, я присела на корточки и закусила от боли губу.
Матвей бросил нож и очутился около меня, присел рядом.
– Ну-ка… дай, я посмотрю…
– Не трогай, больно! – охнула я, едва он прикоснулся к запястью.
– Ну, все с тобой ясно, поздравляю, собирайся, едем в травмпункт. – Матвей поднялся и помог встать мне.
– Зачем… в травмпункт?
– Похоже на перелом.
– Ты с ума сошел?! У меня завтра две операции!
– Боюсь, уже нет.
Запястье действительно опухало на глазах, это меня здорово испугало – только перелома не хватало! Одни проблемы из-за этой Владыкиной…
Самые плохие прогнозы обрели подтверждение через пару часов в травмпункте. Не надо быть травматологом, чтобы не увидеть перелом шиловидного отростка локтевой кости… Вот это я натворила…
Матвей, разглядывая снимок на просвет окна, только головой покачал.
– Это умудриться надо. Не видел бы сам – не поверил бы. Обычно такие переломы получают при падении на вытянутую руку, но ты ухитрилась просто разбить кость о столешницу.
– Что теперь делать-то? – мрачно поинтересовалась я, придерживая поврежденную руку у груди.
– Гипс наложат, поболит недельку… Что тут еще можно сделать? – пожал плечами муж. – Полежишь дома пару дней, потом потихоньку будешь разрабатывать. Недели три-четыре – и все. В другой раз будешь думать, прежде чем кулаками стучать.
– Что-то мне не смешно…
– Так я и не смеюсь, Деля.
Из кабинета вышел травматолог, забрал у Матвея снимок и пригласил меня в кабинет.
– Ну, как же вы так, Аделина Эдуардовна? У хирурга руки – все, а тем более – у пластического.
– Сколько я работать не смогу?
– Гипс на пять недель, потом снимем, дней десять на реабилитацию, и сможете заняться бумажной работой. К столу встанете не раньше, чем через месяц после этого.
Я закрыла лицо здоровой рукой. Два с лишним месяца! Кому я клиентов-то передам?! Матвей тоже выпал из процесса…
Ну, положим, даже три дня лежать дома я не буду, но оперировать-то все равно не смогу! Придется стоять цербером в операционной рядом с Ненашевой, выхода нет, у нее наименьшая загрузка сейчас…
– Я вам турбокаст наложу, он подороже, но и получше, – предложил травматолог. – Там «молния», сможете самостоятельно снимать по мере того, как сроки позволят.
– Не надо ей турбокаст, – раздалось из-за двери. – Она его через неделю расстегнет и попытается в операционную прорваться.
Травматолог рассмеялся, подмигнул мне:
– Будем считать, что этого я не слышал, а вы мне пообещаете, что этого не сделаете.
