– Потерей глаза.
– Просто прекрасно… – пробормотала я. – Вот это вы сейчас отцу скажете. Пусть раз и навсегда отучит свою блогершу от таких видеосъемок.
– Я? – чуть испуганно переспросила Ненашева.
– Ну, вы же ее осматривали. Не бойтесь, я буду рядом, – ободряюще произнесла я. – Оцените степень тяжести.
– Состояние тяжелое, клиентка без сознания.
– Нейрохирурга вызвали? – спросила я у Василькова, и тот кивнул.
– Дважды, сейчас будет.
– Тут сочетанная травма, решать надо после консультации с ним и офтальмологом. Ушиб мозга как минимум, если не хуже.
– Давай все-таки дождемся специалистов, – попросил Васильков. – Обезболить не хочешь?
Но тут в смотровую вошел нейрохирург, на ходу закатывавший рукава халата.
– Она без сознания, какой смысл? Если очнется – обезболим, пока нет необходимости, – сказал он, бросив взгляд на неподвижно лежащую девушку. – Сейчас детально посмотрю, и решим. Маша, помогите мне.
Рассудив, что нас слишком много для небольшого помещения смотровой, я решила:
– Мы свое сделали, идем к папеньке. И не дай бог сейчас кому-то из вас испортить мне спектакль, дорогие коллеги, – предупредила я зловещим шепотом.
Лицо Ненашевой опять вытянулось, а дядя Слава, знавший меня с двенадцати лет, только плечами пожал.
В холл я вышла тоже за спиной Василькова, толкнула его в бок, чтобы начинал разговор первым.
– Эээ… ну что, Владислав Игоревич… – протянул дядя Слава, и прокурор вскочил с дивана.
– Ну?! Что там?! – однако взгляд его был направлен на меня.
– Дело сложное, Владислав Игоревич, – продолжал Васильков. – Лицо вашей дочери очень сильно пострадало, предстоит ряд сложнейших восстановительных операций. Наша клиника предоставит все необходимое, постараемся восстановить, но это займет много времени.
– Это я понял, – нетерпеливо перебил прокурор. – Аделина Эдуардовна, вы ведь сделаете все, чтобы Инна не осталась изуродованной на всю жизнь? Она ведь молоденькая совсем, двадцать лет… ей же еще жить…
И вот тут я вышла из-за спины дяди Славы, и прокурор увидел гипс на моей руке.
– Это… это что же..? – еле выдавил он. – Как же так?
– Ну что я, не человек? Сломала руку, бывает, – я пожала плечами. – А дочь вашу мы, разумеется, прооперируем. Вот хирург Ненашева Ульяна Борисовна, она осматривала девушку, она же и будет ее оперировать.
– Что?! – аж покраснел от удушья прокурор и рванул форменный галстук. – Вы издеваетесь?! Она же еще девчонка совсем!
– Прекратите истерику, Владислав Игоревич. Ульяна Борисовна – хирург первой категории, имеет сертификат и опыт работы в столице, – спокойно сказала я. – Я не принимаю на работу тех, кто не соответствует стандартам клиники. И не делю клиентов на обычных и элиту. А назначать оперирующего хирурга клиенту – моя прерогатива. Ульяна Борисовна, расскажите родственнику клиентки то, что сказали мне в смотровой.
Ненашева, к моему удивлению, прокурорского скепсиса в отношении себя словно не заметила, уверенно доложила о повреждениях и добавила о телефоне, едва не лишившем девушку глаза.
– Вот же зараза, – с досадой бросил прокурор, вытирая лоб ладонью. – Сколько раз говорил – не доведут до добра твои съемки! Нет! Блогерша! Мать ее… простите…
– Ничего, бывает. Итак, сейчас вам принесут разрешение на оперативное вмешательство, правила клиники и информированное согласие, вы все это подпишете – и можно брать Инну в операционную, там все готово.
– Погодите… Аделина Эдуардовна, можно вас на пару слов? – Прокурор аккуратно взял меня под здоровую руку и отвел в сторону. – Ну, вы же это не всерьез, да? – он кивнул в сторону Ненашевой.
– Абсолютно всерьез. Я же вам все объяснила. Сама я оперировать не могу, но постою у стола и проконтролирую.
– Нет, Аделина Эдуардовна, так не пойдет. Не можете вы – пусть оперирует ваш муж. Где доктор Мажаров?
– Доктор Мажаров отстранен от проведения оперативных вмешательств.
– Вот так раз… это почему еще?
– Не валяйте тут комедию, Владислав Игоревич. Мажаров под следствием, а то вы не знали?
– Погодите… под каким следствием, что происходит?! – По красному от напряжения лицу прокурора покатились градины пота.
– Его обвиняют в изнасиловании. Даже не в попытке.
– Что за чушь собачья?! – заревел он. – Какой идиот…
– Идиотка, – спокойно поправила я. – Какая-то малолетняя идиотка написала заявление, а какие-то взрослые идиоты в погонах его приняли и завели дело. Спасибо, пока не задержали, но подписку о невыезде взяли, так что даже нахождение в клинике для Матвея – нарушение этой самой подписки.
– Немедленно, сейчас же, сию секунду пусть кто-то привезет его сюда! Я не позволю, чтобы мою дочь оперировала молодая девчонка – даже под вашим присмотром!
– А вот повышать на меня голос не нужно, – по-прежнему спокойно ответила я. – И распоряжения отдавать в стенах моей клиники тоже буду я, а не вы. Мажаров отстранен. Все, точка. Он мог бы прооперировать вашу дочь – но так уж вышло. Ульяна Борисовна, мойтесь на операцию, я сейчас подойду. И распорядитесь, чтобы клиентку поднимали.
– Нет! – кинулся мне наперерез прокурор. – Мне нужен Мажаров!
– Мне тоже. И прекратите, еще раз говорю, выражать недоверие человеку, который сейчас будет спасать лицо вашей дочери.
– Аделина Эдуардовна! – совсем другим тоном взмолился прокурор, беря меня за здоровую руку и прижимая к своей груди. – Да поймите же… я не сомневаюсь, что эта девушка хороший хирург, раз работает здесь… хороший, а нужен отличный, высококлассный, такой, как вы или Мажаров. Что я могу сделать? Скажите – и я готов на все.
– Выясните хотя бы имя потерпевшей. Это все, что мне нужно. Мой муж невиновен, я могу это доказать.
– Да я не сомневаюсь в его невиновности! Он же порядочнейший человек! Узнаю и имя, и адрес, и все, что захотите, хоть сейчас, только пусть он приедет! Я отправлю сотрудников на машине, они его с мигалкой быстро привезут…
– Звоните следователю.
– Но…
– Звоните, пока Мажаров моется на операцию. Вам повезло, он привез меня сюда, сейчас я позвоню, и он спустится в оперблок. Но – только после вашего звонка.
Я видела, как укоризненно качает головой стоящий за прокурорской спиной Васильков, явно не одобряющий моих методов, но у меня не было другого выхода. Я рассчитывала поехать к этой девчонке сама и поговорить лично.
– Вы там что – совсем с ума посходили?! – орал прокурор в трубку. – Какая тебе еще экспертиза?! Чего экспертиза?! И?! Есть тест ДНК? И что? Так какого черта ты, придурок, мешаешь работать человеку, который в отличие от тебя пользу приносит и жизни спасает, а?! Экспертиза у него на руках, совпадений по ДНК нет – и дело до сих пор не закрыто?! Да я тебя завтра… нет, еще сегодня… сволочи! Я вам устрою проверку – мало не покажется! Чтобы утром все документы у меня на столе лежали! А Мажарову принесешь извинения лично, понял – лично! Приедешь сюда, в клинику, и будешь на брюхе ползать! Что?! Как?! Да я… я… – Прокурор покраснел еще сильнее, и я испугалась, что его сейчас хватит удар, и кивнула Василькову.
