Арент еще раз медленно обошел все постройки, не в силах поверить в такое везение.
Повсюду валялись обрезки древесины, поленья, сломанные ящики. Чуть поодаль обнаружился опрокинутый бочонок гвоздей. К стволу огромного дерева кто-то прислонил длинные шесты. Арент углубился в джунгли и увидел потрепанные паруса и искореженную шлюпку.
Она была тщательно прикрыта громадными листьями и осталась бы незамеченной, но несколько листьев упали, открыв деревянный корпус. Арент осмотрел шлюпку. Вместо сидений-банок к днищу была прибита огромная треугольная рама, которая и проломила борт.
Рама занимала всю шлюпку, но ее назначение оставалось непонятным.
Арент вернулся к хижинам.
Его мучила жажда. Он выпил еще воды из колодца и заметил, что из грязи торчит шпага. Выдернулась она легко, с хлюпающим звуком. Клинок был обломан. Арент сполоснул шпагу в ведре. С виду обычная – стальная, с корзинчатой гардой и обоюдоострым клинком, которым удобно убивать, но ужасно неудобно бриться. Она ничего не говорила о людях, которые построили эти хижины, кроме того, что они плохо заботились об оружии. Клинок разъела ржа, поэтому он и обломился. Человека можно им убить, только если тот об него споткнется, упадет и размозжит голову о камень.
Арент прислушался к шуму джунглей. Уже второй раз за последнее время ему попадается грубо сработанное оружие. Но тут хотя бы клинок хороший, в отличие от кинжала прокаженного. Там-то был обрезок тонкого железа да деревянная рукоять. Будто он ненастоящий…
– Обманка… – медленно проговорил Арент.
Мысли оформились в догадку.
Старый Том обещал Саре, Кресси и Лии оставить кинжал под кроватью генерал-губернатора, а прокаженный задержал лезвие кинжала у лица Арента, чтобы тот хорошенько его рассмотрел. Зачем?
Всеобщий страх имеет преимущества – никто не станет докапываться до сути. Так сказал Вос, когда пытался убить Арента. Гофмейстер пометил ящики символом Старого Тома, зная, что никто не задаст лишних вопросов. Что, если кто-то таким же образом скрыл истинное предназначение кинжала? Да, выглядел он хлипко, но он же принадлежит демону. И был в руках его слуги.
Что, если орудие убийства – вовсе не кинжал?
Но это невозможно. Каюта была заперта. После того как генерал-губернатор отправился спать, туда никто не входил. Разве что Якоб Дрехт, но он – солдат. Он не стал бы никого убивать таким хлипким оружием. Да никто бы не стал. В том-то и дело.
Кинжал – обманка.
Вопросы появлялись один за другим. Как убить человека, не входя в каюту? Каким оружием? В чьих руках?
– Не может быть… – вслух сказал Арент, когда в голове замелькали ответы. – Не может этого быть…
78
Сара положила безжизненную руку на грудь Генри, подмастерью плотника. В день отплытия Генри рассказал ей о Боси. Юноше проломило грудь обломком корабля. И в шлюпке, и на острове Генри еще дышал, но исцелить такие раны было невозможно. Сара могла лишь облегчить его страдания, как тогда с Боси в порту.
Она встала, стряхнула с подола гравий и оглядела пещеру. Сердце ее разрывалось от горя. Почти все раненые умерли. Многие бились в агонии, звали своих близких. Одни умрут совсем скоро, другие еще помучаются. От Сары уже ничего не зависело, она сделала все, что могла.
У Господа свои планы на этих людей. Остается молиться о том, чтобы Он проявил к ним милосердие, которое эти люди заслужили после всего пережитого.
Не в силах больше смотреть на страдания раненых, Сара вышла в серую морось и остановилась на берегу, у кромки прибоя. На склоне позади зловеще шумели деревья.
Старый Том привел «Саардам» на свой остров с какой-то ужасной целью. Скорее всего, разгадка скрыта в джунглях, и Арент отправился туда, будто на заклание.
Она никогда не встречала человека храбрее. В ответ на эти слова Арент заявил, что просто исполняет свой долг и отвага тут ни при чем.
Сара вздохнула. Такого мужчину нелегко любить.
Она опустилась на колени, омыла руки в море и посмотрела на остов «Саардама» вдалеке. Огромная трещина посредине увеличилась, открывая взору трюм. Из бортов торчали доски, морские птицы кружили над кораблем, будто над тушей быка.
К берегу подходила шлюпка, груженная бочонками с сокровищами. Их перевозили на берег уже несколько часов и складывали под деревьями, чуть поодаль от съестных припасов. Даже с расстояния Сара видела кубки и цепи, золотые блюда, драгоценные камни и украшения. Тот самый секретный груз, который муж велел Рейньеру ван Схотену доставить на корабль.
Рейньер ван Схотен. Сара вздрогнула.
Она не видела мастера-негоцианта со времени мятежа. Его не было ни в шлюпке, ни в пещере. Она с тревогой оглядела берег, но тела, накрытые парусиной, ожидали погребения. Время от времени к берегу прибивало новые трупы. Мертвецы покачивались на волнах, нелепо дергая руками и ногами. Рано или поздно ван Схотена тоже выбросит на берег.
Мушкетеры протащили шлюпку по берегу и принялись разгружать ящики, просыпая на гальку золотые монеты, узорчатые блюда, ожерелья, алмазы и рубины. Драгоценности никто не подбирал, да и воровать их тут было некому.
Матросы с трудом подняли один из ящиков и понесли его в лагерь, а остальные сокровища оставили без охраны.
Сара неотрывно глядела на груду ценностей.
Такие же прятал Вос, когда Арент застал его в трюме. Видимо, гофмейстер похитил их у ее мужа, потому и признался в воровстве, но утверждал, что исчезновение Причуды – не его рук дело.
Но откуда столько сокровищ у ее мужа? Он ведь был торговцем. Продавал специи за золото, а не менял их на золотую посуду и столовое серебро.
Сара подошла к драгоценностям. Осмотрела блюда и кубки в поисках фамильных вензелей. И разумеется, нашла герб семейства Дийксма, такой же, как на украденных Восом ценностях.
Но были и другие.
Она извлекла украшенный драгоценностями клинок из ножен и увидела изображение льва с мечом и стрелами и надписью на латыни: «Честь и искусство».
– Скорее, честь и хитрость, – пробормотала Сара.
Это был девиз семейства де Хавиленд. Разумеется, Эмили де Хавиленд не случайно оказалась на борту «Саардама».
На другой утвари обнаружились гербы ван де Цейленов и Босов. Именно эти семейства Пьетер Флетчер спасал от одержимости дьяволом.
Зачем все это ее мужу? Он признался, что призвал Старого Тома, но для чего? Чтобы грабить знатные семейства?
Нет, не грабить, вдруг поняла она. Ее муж действовал по-другому. С этими семействами он поступил так же, как с ее отцом, с Корнелиусом Восом и еще со многими. Он разорял людей, унижал их и оставлял в живых, чтобы они сполна прочувствовали позор.
В «Демонологии» говорилось, что все это семьи торговцев и корабелов. Людей, которые были нужны ее мужу или стояли на его пути тридцать лет назад. А вдруг он натравил на них Старого Тома?
