Итан возмущенно посмотрел на нее. Бри выдержала его взгляд. Вскоре Итан не выдержал и вздохнул.
– Возможно, ты права, возможно, здесь безопаснее для нее. Ладно, Эмма, ты можешь остаться.
Я с облегчением обняла Коллама и прижалась к нему. Камень размером с Эверест упал с моего сердца.
– Только при одном условии, – сказал доктор Эриксон.
– И что за условие? – с подозрением спросила я.
– Вы должны пообещать, что будете осторожны. Избегайте воды. Никто не знает, кто может увидеть вас. Все это должно оставаться тайной. И, Коллам, надеюсь, ты знаешь, где находится ваша граница, – он внимательно посмотрел на Коллама, и тот кивнул. Мне в это мгновение было важно лишь, что мы будем вместе, я бы все что угодно наобещала ради этого.
После этого вечера наша жизнь снова в какой-то степени стала нормальной. Холод, царивший на улице, больше меня не беспокоил.
Мы с Колламом проводили вместе каждый вечер. Мне больше не приходилось тайно ускользать из дома. Либо он приходил к нам, либо я после школы шла в дом священника. Дважды в неделю мы ходили в магазин Софи. Чаще всего помогали ей отсортировать и внести в каталог постоянно поступающие новые книги. Магазин для меня никогда не терял своего волшебства, как часто бы я сюда ни приходила. Когда мы заканчивали работу, Софи делала на маленькой кухне чай и находила для нас новые книги, которые мы должны были прочесть. Часто по вечерам, которые мы проводили в доме священника, мы лежали, крепко обнявшись под теплым покрывалом, и читали друг другу любимые цитаты из этих книг. Коллам любил «Над пропастью во ржи», «Моби Дика», «Великого Гэтсби» и «Макбета».
Мне Софи тоже нашла несколько классических книг: потрепанные экземпляры «Алой буквы», «Грозового перевала» и «Джейн Эйр». Эти книги постоянно доводили меня до слез. Коллама это забавляло. Обычно тогда он забирал книгу из моих рук и притягивал к себе, чтобы поцеловать. Рождество приближалось, и Итан с Бри решили, что мы отметим его с Эриксонами. Судьба сплотила нас.
Эриксоны пришли на ужин вместе с Колламом. Софи и Бри начали подготовку за несколько дней до праздника. Никому нельзя было заходить на кухню. Они обе сделали целую тайну из того, что мы будем есть. Еще никогда я не проводила Рождество в таком приподнятом настроении.
Раньше мы проводили праздники вдвоем с мамой. Оглядываясь назад, я находила это удручающим.
После чая Коллам отвел меня в сторону.
– Эмма, – торжественно сказал он хриплым от волнения голосом. – Я не знал, что тебе подарить. Ведь мое сердце уже принадлежит тебе.
Он улыбнулся, и я дотронулась до маленького аквамарина, висящего на моей шее, понимая, что речь идет не об этом сердце.
– На летних каникулах я кое-что нашел в антикварном магазине в Лондоне и купил это в надежде когда-нибудь тебе подарить.
Я заметила, как покраснели его щеки. Он вытащил из кармана маленькую коробочку. Это была маленькая черная шкатулка. Я осторожно подняла крышку. На красном бархате лежала пара сережек в виде двух серебряных русалок. У них были голубые глаза, и они идеально подходили к моему кулону.
– Они очень красивые, – прошептала я.
Он улыбнулся.
– Тебе нравятся?
Вместо ответа я встала на цыпочки, обняла его и поцеловала. До моих ушей донесся кашель Итана, и я смущенно оторвалась от Коллама.
Январь состоял в основном из работы над домашними заданиями. Летом Коллам окончит школу, а подготовка к экзаменам шла достаточно напряженно. Мысли, что будет дальше, я отбрасывала прочь. Учителя, судя по всему, думали, что весь материал прошлых лет должен быть повторен.
Почти каждый день мы вместе делали домашние задания. Несмотря на двойную нагрузку, Коллам обычно завершал работу раньше меня. Когда я на это жаловалась, он шутил о своем возрасте и опыте. Мне это смешным не казалось.
Вот бы так все и оставалось, мечтала я, пока шли недели.
Лишь ночи полнолуния заставляли меня волноваться. Каждый раз я заново переживала свой самый большой страх, боясь, что он не вернется, что кто-то раскрыл нас или предал. Хотя Коллам и пытался меня успокоить, я чувствовала, что он тоже этого боялся.
В эти ночи я стояла у окна и часами ждала его возвращения. И, только когда он возвращался и я чувствовала тепло его тела, я расслаблялась.
– Сомневаюсь, что Итан бы нам это разрешил. Что думаешь? – спросил он меня, когда впервые пришел ко мне ночью в декабре.
– Точно бы не разрешил. Но это же только в ночи полнолуния! Иначе бы я от страха умерла! – умоляюще ответила я. Была бы моя воля, он бы мог приходить ко мне каждую ночь, но нам не стоило испытывать судьбу.
Когда дни в конце марта стали длиннее и теплее, мы начали ходить в лес. Однажды я спросила, не может ли нахождение рядом с прудом быть для нас опасным, ведь мы пообещали не приближаться к воде.
– Нет, сюда ни один шелликот не придет. Пруд слишком маленький. Здесь безопасно. И мы не заходим в него, хотя, я бы хотел знать… – он задумчиво посмотрел на меня.
– Что? – спросила я.
Однако он лишь покачал головой и сменил тему.
Еще один месяц пролетел. Я стояла у окна, ожидая его. Для апрельской ночи было необычно тепло, думала я. Ветер мягко поглаживал траву, а яркая луна светила в небе. Как бы красив ни был этот вид, я боялась таких ночей. Сегодня его не было особенно долго. Я все больше напрягалась. Несколько раз воображение играло со мной злую шутку, и мне казалось, что я видела Коллама. Но каждый раз это оказывалось обманом зрения. Где-то в два часа ночи я сердито печатала что-то на компьютере, как вдруг услышала привычный скрип окна. Я не подняла глаз, а только продолжала мрачно пялиться в экран.
– Извини, – тихо засмеялся он. – Я не думал, что ты будешь ждать меня так долго.
Он лег на кровать.
– Тебе не холодно?
Он посмотрел на меня, сидящую за столом в футболке и шортах. Я не ответила. Он медленно и нежно покрывал мою шею поцелуями. Мне тут же стало тепло.
– Ты злишься на меня, – сказал он.
Я покачала головой.
– Я сразу это заметил, тебе от меня ничего не скрыть.
Казалось, его веселил мой страх.
– Прекрати, – сказала я, отворачиваясь. – Я не злюсь, я просто в ярости! Тебя не было слишком долго. Я каждый раз умираю от страха, что ты не придешь, а ты смеешься!
Он проигнорировал эти слова и прижал меня сильнее, продолжая поглаживать мою шею. По телу прошла дрожь.
– А ну прекрати! – попыталась возразить я. – А то я не смогу долго на тебя злиться!
– В этом и был мой план, – он одним движением притянул меня на свои колени и накрыл мой рот своим. Мое сопротивление тут же растаяло.
Всякий раз, когда он возвращался, то был в такой эйфории, будто эти ночи оживляли его. Я не могла представить, сколько они значили для него.
