Я взяла его за руку. Он назвал себя эгоистичным. Я, не веря своим ушам, покачала головой.
– Ты не должен за это извиняться, – сказала я. – Это было самым прекрасным, что я когда-либо видела.
– Но это могло убить тебя. Я мог оказаться неправ. Почему я так верил, что ты можешь дышать под водой? – он замолчал и нежно погладил меня по щеке. – Но я надеялся на это.
– Почему?
Прошло время, прежде чем он ответил.
– Я знаю многое о твоем мире и хотел, чтобы ты познакомилась хотя бы с крошечным кусочком моего. Чтобы ты понимала… – он замолчал.
– Понимала, почему ты не можешь остаться со мной? – медленно продолжила я.
Он кивнул и провел руками по волосам.
– Я еще не решил, не думай, что все уже решено. Я все еще надеюсь…
Но на что он надеялся, я не узнала, потому что он притянул меня и стал гладить мое лицо, словно пытаясь запомнить каждую деталь. Его губы были в сантиметре от моих, и желание во мне стало невыносимым. Он обнимал меня, но сдерживался, будто каждый поцелуй соединит нас еще сильнее.
– Кто такая Амия? – спросила я, чтобы прервать молчание и задать самый важный вопрос.
Он вздрогнул. Но я не готова была сдаться.
– Ты хотел ответить на мои вопросы. Это один из них.
Он вздохнул.
– Если так хочешь знать, Амия – девушка, предназначенная для меня. Мы знаем друг друга с детства. Мне она нравится.
Он увидел, как я подняла брови.
– Не так, как ты, дурочка, – он нежно улыбнулся. – Скорее, как сестра. И все же я рад, что ее выбрали для меня. Могло быть хуже. Она симпатичная, очень приятная, и мы бы подошли друг другу.
Мое недовольство усилилось, и я поняла, что Коллам смеется надо мной.
– Ну ты же хотела знать.
– Не каждую деталь! – надулась я.
– Я не хотел ничего утаивать, – он со смехом крепче прижал меня к себе. – Так много вещей делают тебя в тысячу раз привлекательнее, – прошептал он.
– Например, что? – возмущенно спросила я.
– То, что ты так быстро приходишь в ярость. Что ты краснеешь, когда смущаешься. Что ты такая страстная.
Я тут же стала красной, как помидор.
– Это подводит нас к моему следующему вопросу, – осторожно сказала я.
Я не знала, как это сформулировать. Но я должна знать, почему Коллам не хочет меня.
– Могу себе представить, – он посмотрел на меня, и я снова увидела в его глазах желание. – Физическая связь у нас значит больше, чем у людей. После мы навсегда соединяемся с партнером. До самой смерти, так сказать.
Я скептически посмотрела на него.
– Твоя мать и Арес соединились, и это сломило ее. Вспомни, была ли она счастлива после этого? Был ли мужчина, которого она любила?
Я покачала головой.
– Как бы я этого ни хотел, – колебался он, – это лишь усугубит ситуацию. Я не хочу причинять тебе еще больше боли.
– Это была та самая граница, о которой говорил доктор Эриксон?
Коллам кивнул, не поднимая взгляда.
– Мне все равно, – прошептала я. – Я никого не смогу полюбить так, как тебя. Пожалуйста, ты же тоже хочешь этого.
Он покачал головой.
– Давай не будем усложнять ситуацию. Прошлой ночью… Мне было сложно от тебя оторваться. Не думаю, что мне и во второй раз это удастся.
Я со вздохом упала на кровать.
– Не знаю, смогу ли выдержать.
– Я тебе помогу.
Он улыбнулся, лег рядом и начал покусывать мочку моего уха, а затем провел губами по щеке к моим губам.
– Очень помогает, – пробормотала я.
– Мне прекратить?
– Только посмей.
– У тебя есть еще вопросы?
– Позже… может быть, – пробормотала я. – Разве моя мать не должна была стать женщиной Ареса после того…
Он понял, о чем я.
– Теоретически да, но Ареса выбрали преемником короля. Он знал о своих обязанностях перед кланом. Его женщина давно была определена. Ее звали Эджин, и он вернулся к ней. Но цена, которую он и твоя мать заплатили за тот единственный легкомысленный момент, была слишком высока…
Разве цена этого может быть слишком высокой, думала я. Вряд ли.
Коллам продолжил:
– Когда родился Элин, Арес не смог полюбить его так, как тот хотел. А когда умерла Эджин и его отдали приемным родителям, дело пошло еще хуже. Каждый раз, когда Элин был у Ареса, они все больше отдалялись, – Коллам замолчал.
Когда на следующий день после школы мы пришли в дом священника, Питер сидел в библиотеке с доктором Эриксоном. Я злилась на Питера. Что он здесь делал? То, чем мы занимались, было нашим делом.
– Питер, не вмешивайся. Я не хочу, чтобы еще и ты был во все это втянут.
Я сердито повернулась к Колламу.
– Скажи ему, что его это не касается, – потребовала я.
Но Коллам посмотрел сначала на Питера, а потом на доктора Эриксона, и сказал:
– Думаю, его это все-таки касается. Ты хорошо подумал, Питер?
Очевидно, я пропустила что-то важное.
– Эй, я все еще здесь! – возмущенно вмешалась я.
– Питер решил стать преемником доктора Эриксона.
Я в замешательстве посмотрела на Питера.
– Что это значит?
– Сначала присядьте, – доктор Эриксон указал на кресла. – Вы знаете, что на моей семье давно лежит ответственность хранить тайну шелликотов. К сожалению, нам с Софи не удалось завести детей. Но я должен передать кому-то эту обязанность. Питер кажется мне хорошим кандидатом.
Я удивленно посмотрела на Питера.
– Он смелый, честный, заслуживающий доверия, а главное – ваш союзник. Можете поверить, в ближайшее время вам они явно не помешают, – он ободряюще улыбнулся Питеру. Затем посмотрел на Коллама. – Вскоре они привлекут тебя к ответственности… и потребуют решения.
Он больше не улыбался. И выглядел серьезным и уставшим.
– Сколько у нас еще времени? – спросила я.
– Элин доведет дело до Большого совета, я уверен. Если бы он это сделал, Совет старейшин уже приказал бы мне вернуться. Но ему было бы этого мало. Он знает, насколько меня поддерживают, и хочет устроить большое представление. В Большом совете будут присутствовать представители разных народов. Он собирается каждый год в день летнего солнцестояния. Каждый может представить там свои жалобы. Элин не упустит шанса меня разоблачить. Связь с человеком и раскрытие наших тайн карается смертной казнью.
– Коллам, а что насчет следующего полнолуния? – спросил Питер. – Если я правильно понимаю, в эту ночь ты должен вернуться в воду? Обязательно ли тебе плавать с остальными или ты можешь делать это один?
