«Мы даже спали с оружием, — добавила Сесилия, медсестра (в рядах повстанцев было поровну мужчин и женщин). — У меня на ногах круглосуточно было закреплено три минометных снаряда».
Домом повстанцам служили тенты и палатки, а все их имущество умещалось в рюкзаках. Насекомые доставляли немало хлопот: Октавио показал мне несколько неприятных шрамов на руке — следы укусов ползучих тварей. Но в остальном жизнь их была не так уж плоха. Они регулярно слушали лекции по марксизму и военному делу, у них даже имелись электронные устройства — смартфоны с интернетом и телевизоры, питавшиеся от генераторов. Они могли себе все это позволить потому, что получали доход от самого прибыльного местного бизнеса — наркоторговли.
«Крестьяне в контролируемых нами зонах выращивали и продавали наркобаронам листья коки. Мы брали с них что-то вроде пошлины, но сам товар не трогали», — объяснил Лукас.
Кроме того, они охраняли плантации, устанавливая минные заграждения для защиты от надоедливых солдат. Кокаиновые деньги позволяли им покупать оружие, и благодаря новообретенному богатству их ряды пополнялись новыми участниками. В 1998 году более 1000 бойцов напали на город Миту, убили десятки полицейских и взяли множество заложников. Как и в случае с Эскобаром, колумбийские власти уступили их требованиям и выделили им демилитаризованную зону площадью в 42 000 квадратных километров (то есть размером примерно со Швейцарию) на юге страны. И, как и в случае с Эскобаром, это оказалось ошибкой. РВСК использовали эту территорию для перегруппировки подразделений, содержания заложников и выращивания коки.
Демилитаризованная зона оставалась в их распоряжении с 1998 по 2002 год, когда к власти пришел президент Альваро Урибе. У него были личные счеты с РВСК — его отца в свое время убили партизаны. Кроме того, Урибе помогли американцы. Поскольку наркобизнес — проблема международная, борьба с наркотиками тоже должна быть транснациональной. И в этом отношении США взяли на себя роль всемирной полиции. Согласно плану «Колумбия», Клинтон и Буш направили колумбийским войскам несколько миллиардов долларов, а также вертолеты «Черный ястреб» для борьбы с повстанцами и наркокартелями. В ответ повстанцы начали применять террористические методы: взрывы в ночных клубах, похищения ради выкупа и использование детей в качестве пушечного мяса.
Урибе обрушился на партизан со всей мощью новеньких «Черных ястребов». В то же время его войска тесно сотрудничали с самыми жестокими участниками колумбийского вооруженного конфликта — парамилитариями.
Пабло Эскобар, основав отряд «Смерть похитителям», фактически стал отцом парамилитариев, или полувоенных вооруженных формирований в Колумбии. После его смерти в структуре власти образовался вакуум, который заполнил картель Кали. Его представители были не так кровожадны и гораздо более прагматичны, чем Эскобар, который просто уничтожал всех без разбору. Крупнейшая газета Колумбии поливает его грязью? БАБАХ! Кто на новенького? Кали вели себя более сдержанно: они установили прослушку в посольстве США и на линии связи УБН с информаторами. Они даже сумели сфальсифицировать президентские выборы 1994 года. Но их правление длилось недолго — в 1995 году все лидеры картеля были арестованы.
Однако оставались еще «Лос Пепес»! У наркобаронов и богатых землевладельцев уже давно имелись собственные вооруженные отряды, и в 1997 году братья Кастаньо составили из них так называемые Объединенные силы самообороны Колумбии (Autodefensas Unidas de Colombia, AUC). Это полувоенное формирование было даже хуже, чем партизаны: оно вырезало целые деревни бензопилами и мачете, присваивая земли убитых крестьян.
Со временем братья воссоединились со своим старым другом, доном Берной, который руководил остатками Медельинского картеля под сенью нового преступного синдиката — наркокартеля Энвигадо. Неизвестно, когда этот делец сменил политические взгляды на ультраправые, но, очевидно, союз с армией орудующих бензопилами сумасшедших имел и свои плюсы.
Вагончик фуникулера покачнулся, когда я в него садился. В таких устройствах я никогда не чувствую себя в безопасности. Под нами здания из красного кирпича громоздились одно на другое, как террасы рисовых плантаций на склоне холма. Мы находились в Коммуне 13 — в прошлом одном из самых опасных районов Медельина, где вербовали подростков, которые затем становились сикарио. Система канатных дорог была построена для того, чтобы помочь местным жителям пересекать «невидимые линии» — неофициальные границы территорий, контролируемых бандами и парамилитариями.
Я оказался там по вполне невинному поводу — экскурсия для осмотра граффити. Выйдя из кабинки, мы сразу увидели впечатляющую галерею стрит-арта. Мне особенно приглянулась одна картина: трое слонов со слезами на глазах размахивают белыми флагами. Она посвящена первой операции по зачистке трущоб. В начале 2000-х этот баррио контролировали РВСК и еще одна партизанская группировка поменьше — Армия национального освобождения (ELN). Население квартала состояло главным образом из местных, а также из афроколумбийцев, которые бежали от гражданской войны, но даже здесь не нашли спокойной жизни. В мае 2002 года правительство начало массированную атаку на этот район, задействовав огнестрельное оружие и артиллерию. Посреди этого фейерверка одна храбрая женщина выбежала из дома, размахивая белой простыней и умоляя отвезти ее детей в больницу. За ней последовали ее соседи, и вскоре жители всего района высыпали на улицу с белыми флагами. Бой прекратился. Слоны служат вечным напоминанием о том дне.
Но худшее было впереди. Приближаясь к вершине холма, мы наслаждались панорамным видом на город. Моя проводница указала мне на мусорную свалку вдалеке — Ла Эскомбрера. По ее словам, там похоронены останки сотен людей — жертв операции «Орион». Несколько месяцев спустя после первой зачистки в квартал вернулись солдаты в сопровождении наемников дона Берны. По документам операция унесла чуть больше десятка жизней, но на самом деле вооруженные бойцы ходили от двери к двери, расстреливая «подозреваемых в терроризме», и сотни гражданских до сих пор числятся пропавшими без вести. Эксгумации в Ла Эскомбрера продолжаются до сих пор, и порой в общих могилах находят по триста тел.
Зачем преступным авторитетам сотрудничать с армией в деле уничтожения повстанцев? Все дело в том, что Коммуна 13 расположена совсем рядом с шоссе Сан-Хуан, которое ведет от Медельина на север, к побережью Карибского моря. Тот, кто контролирует шоссе, контролирует весь входящий и исходящий наркотрафик в Медельине, а следовательно, практически во всей Колумбии.
Листая эти страницы, вы вправе подумать, что я — заносчивый, упертый сукин сын, написавший этот 464-страничный трактат просто от нежелания признать свою неправоту. Но на самом деле я виноват. Виноват перед родителями за все, через что им пришлось пройти. Виноват перед друзьями за то, что оттолкнул их от себя. Виноват перед покупателями за то, что их обвешивал. Виноват перед редактором за то, что ему пришлось все это прочесть. И даже перед Колумбией я виноват.
И на моих руках есть кровь. Уступая просьбам клиентов, желавших белого порошка, я, пусть и косвенно, внес свой вклад в пытки, убийства, исчезновения, похищения и вынужденное переселение целых миллионов людей. В колумбийском кокаиновом кошмаре погибло более 260 000 человек, и еще больше вынуждены были покинуть свои дома.
