Данные о представительстве репрессированных и основных непризываемых этносов сведены в таблицу 41. Из ее материалов видно, что к началу войны удельный вес ряда народов в целом соответствовал их удельному весу среди населения СССР, представленному в последней колонке (финны, калмыки, северокавказские народы); доля других (немцы, греки, болгары, китайцы) уже была значительно ниже вследствие развернувшихся еще до войны зачисток Красной армии по этническому признаку. К концу войны в абсолютных значениях представительство этих народов почти не изменилось (60,8 тыс. человек в 1941 г. и 62,2 тыс. человек в 1945 г.), но доля и тех и других (с учетом многократного прироста численности всей Красной армии) была уже значительно ниже довоенного уровня (например, калмыков – в 3,5 раза, народностей Дагестана – в 3,6 раза, чеченцев и ингушей – в 13 раз). При этом доля лишь одного этноса – немцев – стремилась к нулю. Иными словами, представители этой национальности были вычищены из армии полностью. Все остальные этносы, чей призыв был прекращен, сохраняли порой многотысячное представительство в Красной армии.
Таблица 41. Численность и удельный вес представителей народов СССР, не призываемых в армию, среди личного состава Красной армии в 1941-1945 гг.
* * *
В годы Великой Отечественной войны широко практиковался и другой тип ограничений комплектования Красной армии, связанный с культурно-языковыми особенностями военнообязанных определенных национальностей. Как и ограничения по политическим мотивам, он применялся в течение всей войны, но имел своего рода перерыв, вызванный крупномасштабным экспериментом по воссозданию и боевому применению национальных частей (конец 1941 – первая половина 1943 г.). В самом общем виде целью национальных формирований было нивелировать негативное влияние культурно-языкового фактора на боеспособность многонационального воинского коллектива Красной армии. Когда стало ясно, что ставка на национальные формирования переоценена, то для достижения той же цели власть вернулась к самому простому и очевидному решению – ограничениям на призыв.
Эти ограничения не носили характера репрессий, то есть не предназначались для наказания народов. В то же время они носили значительно больший размах, чем репрессивные ограничения по политическим мотивам.
Выше на примере народов Средней Азии, Северного Кавказа и Закавказья было показано, что ограничения в комплектовании войск гражданами определенных национальностей, обусловленные их культурно-языковыми особенностями, практиковались еще накануне войны. Вновь к ним прибегли в первые же месяцы войны, в ходе первого очередного (возрастного) призыва военного времени, состоявшегося осенью 1941 г. Во исполнение приказа НКО № 0355 и директивы заместителя наркома обороны армейского комиссара 1-го ранга Е.А. Щаденко за № /1/1875 от 21 сентября 1941 г. надлежало до 15 октября 1941 г. призвать в ряды Красной армии всех граждан, родившихся в 1922 г., а также граждан 1921 г. рождения и старше, не призванных ранее, и граждан 1923 г. рождения с полным средним и высшим образованием. При этом по Среднеазиатскому военному округу годные к строевой службе ресурсы надлежало использовать следующим образом: на укомплектование запасных и иных частей Красной армии направлялись граждане только девяти национальностей: русские, украинцы, белорусы, мордвины, евреи, армяне, грузины, поволжские татары
[1181], а также азербайджанцы, владевшие русским языком
[1182]. Десятки тысяч призывников местных национальностей пяти союзных республик – Казахской, Узбекской, Таджикской, Киргизской, Туркменской ССР – проходили общую для всех процедуру призыва, однако для укомплектования строевых частей не использовались. Несмотря на это, повсеместно призыв обставлялся как торжественное мероприятие; на митингах призывники записывались добровольцами, выступали с речами, выражая стремление скорее отправиться на фронт.
Буквально в лицах эту сцену описал в своих мемуарах казах Мухамет Шаяхметов, уроженец Семипалатинской области, призывник 1922 г. рождения. По его словам, уже ожидавшая отправки большая группа новобранцев была выстроена и прибывший областной военный комиссар зачитал список, в котором оказались только русские и один татарин. Эти люди были немедленно погружены на пароход и отправились в войска. Остальным было приказано разойтись по домам «до особого распоряжения». М. Шаяхметов вспоминал, что после этого на несколько секунд в строю воцарилась полная тишина. Затем поднялось возмущение, причем как со стороны казахов, оскорбленных таким отношением, так и со стороны родственников русских новобранцев, веско заявлявших: «Почему только русские должны защищать страну и умирать за нее?!»
[1183] Никаких разъяснений они не получили, но спустя пару месяцев тот же Шаяхметов был призван уже в национальную казахскую часть, и именно в этом он и его ровесники усмотрели «план» военных властей, вполне удовлетворив чувство своего национального достоинства. Хотя на самом деле в сентябре 1941 г. никаких национальных частей еще не планировалось.
Между тем в конце сентября 1941 г., одновременно с проведением очередного призыва, распоряжением командующего войсками Среднеазиатского военного округа
[1184] «в целях очистки запасных частей от морально разложившихся, политически неустойчивых и физически непригодных к службе элементов» из запасных частей увольнялись в запас представители среднеазиатских народов, а также лица, имевшие судимость, родственников за границей и т. п.
[1185] По последней категории (как «физически непригодные к службе элементы») увольнению в запас подлежали: узбеки, таджики, туркмены, казахи, каракалпаки, киргизы, уйгуры, дунгане и бухарские евреи. Таковых только по пяти запасным частям САВО (79-му запасному стрелковому полку, 32-й запасной стрелковой бригаде, 16-му запасному кавалерийскому полку, 13-му запасному автомобильному полку и 86-му запасному зенитному артиллерийскому полку) насчитывалось 12 295 человек
[1186].
Первоначально все лица коренных национальностей, прошедшие призыв, а также отчисляемые из воинских частей направлялись в распоряжение военкоматов для дальнейшего увольнения в долгосрочный отпуск (запас) и отправки по месту жительства. Однако уже в начале октября 1941 г. было объявлено о формировании в САВО предназначенных для использования в народном хозяйстве рабочих колонн штатной численностью по 1000 человек каждая
[1187]. С этого времени новобранцы среднеазиатских национальностей стали обращаться на укомплектование рабочих колонн, причем представители коренных национальностей не назначались в колонны, предназначенные для работы на территории САВО
[1188]. Увольнение их в запас было приостановлено. Но поскольку штатная емкость рабочих колонн была невелика, а сами они только начинали формирование, национальные контингенты подолгу оставались без дела в запасных частях, у командиров которых возникал вопрос: «А кормить их кто будет?»
[1189]
