***
— Ты ведь знаешь этот город как свои пять пальцев, верно? — смотрю внимательно на Джейка, не спеша идя рядом с ним по набережной.
— Каждый камень, — кивает он. — Ты что-то задумала?
— Тогда ты должен знать и самые красивые места. Покажи их мне, мы выберем одно и сделаем его своим, в лучших традициях романтизма.
— А к нему добавим немного современной раскрепощенной безнравственности, занимаясь любовью в каждом из этих мест, — он хоть и шутит, но точно не прочь это проделать.
Мы гуляем по городу, не обращая внимания на окружающих, на погоду, и на пролетающее время. Рядом с ним каждый квадратный метр земли для меня уже кажется красивым. Так легко и радостно вдыхать этот сладкий воздух, идти с ним в ногу, держать за руку, улыбаться, и целоваться на ходу.
Именно так я чувствовала себя впервые — бесконечно влюблённой. Я, наконец, попала в один из тех капканов, которые так старательно избегала. Причём вскочила в него сразу головой. Увязла смертельно. Искала отца, а получила гораздо, гораздо большее.
Перед моим взором раскинулся сосновый лес, таинственный, вековой, который заканчивается на обрыве. Примечательным в нем было то, что все деревья в этом лесу росли парами, сосны словно стояли обнявшись друг с другом. С утёса было видно реку и другой берег, поросший хвойными вперемешку с лиственными деревьями, отчего лес на противоположном берегу казался цветным ковром, особенно в этот период — зелёное, красное, желтое. Здесь осень смотрелась очень нарядно, будто готовясь на бал. А ещё это место было самым уединенным из всех, что он мне показывал.
— Отлично подходит, — довольно кивая, говорю я, осматриваясь. — Именно это место я нарекаю нашим местом отныне и до конца. Я посвящаю его в островок счастья и свободы. Здесь можно будет найти приют от душевных мук и поделиться с ним радостью. Ты согласен? Джейк … Как звучит твоё полное имя?
Джейк смеясь, усаживается рядом со мной. У него самый красивый мужской смех, который я когда-либо слышала. Ну, и конечно, эти ямочки!
— Я уже думал, что ты меня никогда об этом не спросишь. Разрешите представиться, меня зовут Джейкоб Грегор. Мне двадцать пять лет, у меня аллергия на морепродукты, я стажируюсь в банке на финансового консультанта, но пока временно подрабатываю в клубе, и это ты уже знаешь. Играю в теннис, на гитаре и на нервах у своих предков. И ещё … в продолжительных связях с девушками замечен не был.
— Это предупреждение? — улыбаюсь я.
— Скорее оправдание, — смущенно бормочет Джейк. — Чтобы ты не подумала, что я могу вот так легко завязать с каждой.
— А я значит не каждая? А обо мне ты не подумал, что я бросаюсь в постель с каждым встречным парнем? — я испытывающе заглядываю ему в глаза. Для меня становится важным, что именно он ответит. Мне хочется, чтобы он узнал и почувствовал меня настоящую, именно такую, какой я была на самом деле, без масок и прикрас.
И наш разговор вдруг резко приобретает серьёзный характер.
— Нет, не подумал! — жестко бросает Джейк. — Вэл, это сложно объяснить. Я просто знаю, что ты для меня особенная, радужная, как вспышка моего личного чуда. Мы с тобой знакомы всего три дня, а я уже понимаю, что не могу потерять тебя. Но если ты вдруг исчезнешь, я буду помнить о тебе до конца своих дней, оставаясь в глубине души самым несчастным оттого, что ты не со мной. Об этом мне подсказывает что-то вот здесь, — и Джейк дотрагивается до своего сердца. — Это не игра, не увлечение, это нечто большее. Я знаю, в это сложно поверить, чувства не возникает вот так спонтанно, но похоже мы с тобой опровержение нормы.
— Я знала одну престарелую пару в Бостоне, — польщенная его признанием до глубины души, говорю и чувствую, что мой голос начинает дрожать. — Они поженились через три дня после знакомства и прожили вместе тридцать пять лет. А вот подруга моей матери встречалась со своим парнем шесть лет, а когда они, наконец, поженились — то смогли прожить вместе всего лишь три месяца, после чего развелись, ненавидя друг друга. Так что нет никаких норм, важны лишь рамки твоего восприятия, ты либо любишь, либо нет.
Джейк улыбнувшись, касается моего лица, с нежностью проводя кончиками пальцев по моей щеке, и моё тело волнами испускает волны жара в ответ.
— Расскажи мне о своей семье, — шепотом просит он, ласково целуя мои руки.
— У меня всегда была только мама, — пожимаю плечами. — А она в свою очередь была сиротой. И я была сиротой наполовину, потому что росла без отца. Мама сказала мне, что это было искусственное зачатие, и я даже не стремилась отыскать себе нового папу, как это иногда делают дети, я в нём почему-то не нуждалась. А когда мама … вдруг покончила собой, у меня объявился отец. Настоящий, не из пробирки. Как обычно взрослые запутались и обманули ребёнка, то есть меня. Только вот теперь ребёнок давно вырос. И я ещё не знаю, станет ли отец моей семьёй или нет, — снова растеряно пожимаю плечами, за которые Джейк меня тут же обнимает, привлекая меня к себе.
— А почему она это сделала? В вашей жизни что-то произошло? Прости, если тебе тяжело не нужно отвечать.
— Я не знаю почему, — с горечью шепчу я. — Просто ума не приложу. Всё было, как всегда, мама улыбалась, целовала меня в лоб, жила своей работой, она была архитектором, у неё хватало общение, её жизнь не стояла на месте, а потом … она вдруг наглоталась таблеток. Может это произошло из-за отсутствия любви мужчины, которого не было рядом, которого она ждала, но так и не дождалась. Может, это отчаянье она носила в себе долгие годы, а я не заметила. А может, я её единственный ребёнок отдалилась от неё, и одиночество стало её слишком пугать!
— Ты что Вэл, ты винишь себя? — возмущенно и испуганно глядит на меня Джейк, но силы небесные, сколько же любви в его глазах! — Брось, милая, не нужно. Это был выбор твоей мамы. Если она не открылась тебе, то как же ты могла увидеть её душевную брешь?
В ответ я лишь тяжело вздыхаю, а Джейк понимающе прижимает меня ещё крепче. И это мгновенно успокаивает. Его присутствие даёт мне надежду на будущее, словно говоря — всё будет хорошо, ты только верь в это, Валери!
— А ты расскажешь мне о своей семье?
— Хм, — по лицу Джейка скользит недовольное выражение. — Например, моя мама полна претензий и критики к людям, отец с головой погружен в научный проект, кроме этого, в этом городе у меня ещё куча родственников, такая себе каста Грегоров, вечно отслеживающих каждый твой шаг. И вообще, что-то мне не очень хочется говорить о моей семье. Это вовсе не интересно.
— Ладно, это и не важно, — поднимая голову, шепчу я, целуя его.
Но Джейк после упоминания о его семье вдруг почему-то помрачнел, уйдя в себя, и я не стала тормошить его расспросами, чувствуя, что он пока не готов делиться со мной своими мыслями. Я просто тихо сижу, прижавшись к его плечу, перебирая своей рукой его красивые пальцы.
Глава 4
Он и не мог сказать ей о том, что именно его родные представляют собой опасность для их отношений. Как и не мог сказать о том, что детей паритов обручают с рождения, составляя браки по договору, и что у него уже давно имелась невеста, к которой правда, он не питал никаких чувств. Он вообще не мог поделиться с Вэл всей правдой о паритах, о том, кто он такой на самом деле. Что парень, которого она видит перед собой вовсе не настоящий парень, что он даже не человек. Джейк понимал, что влюбился, причём очень скоропостижно, мгновенно, поэтому он и сравнил свои ощущения с цунами, и чем ближе ему становилась Валери — тем сильнее его угнетала принадлежность к своему народу.
