– Ого, а здесь быстро темнеет, – произнес Кайлан.
Кайлан и Амри неспешно пошли в ту же сторону, в которой скрылась Найя. Заметив линии выступающих в море мысов, Амри навострил уши. Выступающие в море скалистые возвышенности были испещрены ровными округлыми отверстиями. Пещеры, сотворенные бесконечными океанскими приливами и отливами, тускло светились биофлюоресцирующей жизнью. Амри задумался о том, какие чудеса могут таиться в приливных заводях: там могли быть выпавшие за борт вещицы или остатки погибших кораблей. Возможно, какие-нибудь останки с другой стороны Серебряного моря, где никогда не ступала нога гельфлинга.
– Сходим проверим пещеры на мысах? – Он указал рукой в ту сторону.
Кайлан рассеянно посмотрел в ту сторону, куда указывал Амри. Тот нахмурился: сказитель песен видел только тьму.
– Предпочитаю посидеть у костра, – ответил Кайлан. – Мне не особо нравятся… пещеры.
Пещеры. Услышав в голосе Кайлана неуверенность и страх, Амри огорчился.
– Ну ладно. Что ж, пойдем! – как можно веселее сказал он и выпрямил спину. Он не оглянулся, поэтому не увидел, как Кайлан облегченно кивнул, и направился прямиком к кострам на берегу. Они выбрали себе место, где можно было устроиться в ожидании Найи, и Амри старался не щуриться при свете потрескивающего огня.
– Ты в порядке? – спросил Кайлан.
– Да, в порядке. Проголодался. Надеюсь, Найя скоро придет.
Кайлан, плотно сжав губы, посмотрел на него, потом во тьму, потом вздохнул и потряс головой.
– Прости, Амри. Я даже не задумывался о том, насколько, должно быть, тебе трудно при свете дня… а мы путешествуем в основном днем, а по ночам спим. Почему ты ничего не сказал?
Амри покраснел. Трудно привыкать к чему-то, когда к тебе впервые проявляют сострадание. Пребывая наедине со своей проблемой, он ощущал некую уверенность: когда проблему не замечают другие, можно сделать вид, что она несущественная. Ему было даже жаль, что Кайлан об этом заговорил, хоть и потеплело на душе от того, что Кайлан вообще об этом задумался.
– Все нормально, – повторил он. – Я привыкаю… Не говори Найе. Я не хочу быть обузой.
– Амри! Ты не…
– Привет, ребята. Смотрите, что я принесла!
У Найи в руках были три щепы с едой: на двух – рыба для нее и Амри, а на третьей – сквош для Кайлана. Щепы были длинными, что позволяло поджарить еду на костре. Амри предостерегающе, но мягко посмотрел на Кайлана, и этого оказалось достаточно.
Все трое занялись своим ужином. У огня пристроилась группа сифанцев, которые стали по очереди бросать в него пригоршни порошка. От возгорающихся специй огонь вспыхивал драгоценными расцветками. Зрелище завораживало сифанских подростков, которые восторженно перешептывались, как вдруг один из них бросил в огонь что-то, от чего из костра возник белый огненный шар, подобный пузырю воздуха в глубокой воде.
Все гельфлинги на берегу притихли и наблюдали за тем, как белый шар рассеивался в ночном небе. Яркий свет костра на фоне ночной тьмы напомнил Амри об испытанном совместном видении. Он до сих пор не понимал, что оно означает, однако оно привело их сюда.
В возникшей тишине Амри вдруг затосковал по дому. Он сидел под открытым небом там, где мечтал оказаться: на берегу океанского залива, где плескались волны. Вдали от Домрака и пещер Грота, далеко от Святилища, где его клан охранял остатки места, которое они обязались защищать.
– Кайлан, расскажи нам какую-нибудь песню, – попросил он. Он было подумал, что его просьба смутила сказителя песен, но Кайлан ответил не задумываясь:
– С удовольствием. – Он готов был рассказать что-то такое, о чем еще не рассказывал. – Какую песню вы бы хотели услышать?
– Знаешь песню о Трех Сестрах?
Кайлан достал из походного рюкзака лютню.
– Песню о Гире? Записанную на стенах Домрака?
– Да! В ней говорится о Гире и его путешествии. Возможно, ночном. В общем, когда он их встретил, они плакали. Там были две Сестры. И еще солнца. Наверное, это были Братья. Нет, погоди, это наверняка было днем, а не ночью, потому что…
Амри замолчал, обратив внимание на то, что он говорил. Найя рассмеялась.
– А ты не мастер рассказывать песни, да?
– Поэтому мое имя не Амри Сказитель-песен. Кайлан, ты же понял, о чем речь? – Амри широко улыбнулся, протянул руку и дернул Кайлана за рукав. Кайлан сдержанно улыбался, стараясь не засмеяться от рассказа Амри.
– Да, кажется, я уже понял, – ответил он, посмеиваясь, провел пальцами по шести струнам своего инструмента, чтобы настроить его на слух. Звук лютни привлек внимание находящихся неподалеку сифа. Амри не обращал на них внимания. Песня предназначалась для него, поэтому он был намерен впитать в себя каждое ее слово.
Кайлан прочистил горло и запел:
Гир был бардом и путешествовал далеко, Йо-ли, йо-ла, ой-ло. Он рассказывал песни о реках, горах и деревьях, Ой-ли, ой-ла, ой-ло. До наступления долгого лета ночь вдруг не пришла, Сестры-луны в страхе спрятались от солнц, Дневной свет не кончался, заливая равнины. И Гир отправился на их поиски, чтобы вернуть ночь. На краю неба он нашел две луны, А под ними – озеро их слез. «Огонь Братьев-солнц слишком ярок для нас, Пока они неистовствуют на небе, мы не можем принести ночь. Поэтому мы, Сестры, по очереди стали заглядывать в рассвет, Чтобы узнать, не ушли ли Братья. Когда настал черед второй Сестры-луны, Ой-ли, ой-ла, ой-ло. Но второй Брат-солнце ее проглотил, Ой-ли, ой-ла, ой-ло». С тех пор как одну из Сестер постигла печальная участь, Луны пребывали в страхе и боялись укрыть небо ночью. Гир оставил их и пошел наблюдать за Братьями-солнцами. Спустя три дня он вернулся и сообщил им свой план. Оставшиеся две Сестры взобрались на краешек неба, Кончики их пальцев были мокрыми от выплаканных слез, А с их губ срывалась песнь: скорбный, печальный стон, И из чрева солнца раздался одинокий ответ: Оказалось, что вторая Сестра была жива, Ох, вторая Сестра все еще была жива. По сей день она, хоть и сокрытая светом Братасолнца, Ой-ли, ой-ла, ой-ло. Ее песня велела Сестрам принести ночь, Ой-ни, ой-на, она знала, Принести ночь, Ой-ни, ой-на, она знала.
По окончании песни Амри и Найя захлопали в ладоши и засвистели. Постепенно их поддержали радостные возгласы разместившихся неподалеку сифанцев. Песня Кайлана привлекла внимание почти всех обитателей берега. Амри знаком показал Кайлану встать, и, когда тот встал и немного неловко поклонился, холодный вечер стал чуть-чуть теплее.
Но ненадолго. На дальнем конце берега, где заканчивался песок и начинался причал, из воздуха возник некий образ. Радостные возгласы сменились шепотом, сифанцы встали и повернулись лицом к причалу. Амри с друзьями тоже встали, и Кайлан спешно убрал в сумку лютню, напоследок издавшую тихие звуки.
– Что происходит? – спросил Амри.
Сифа держались кучкой и о чем-то шептались. Один из них что-то запел и несколько раз нарисовал в воздухе защитный сигил. Найя протиснулась мимо других, за ней быстро следовал Амри, за которым держался Кайлан. Когда они выбрались из толпы моряков, Амри от неожиданности замер.
