– Не нужно идти за мной.
Тот обошел ее и остановился напротив, недоверчиво прищурившись:
– Почему не нужно? Я должен знать, что ты задумала, ведь эта журналистка пришла не просто так!
– Пойми, твоего ума недостаточно, чтобы разгадать мои намерения. Побереги силы, иди в дом и присматривай за Алексом.
– И все-таки боссу будет интересно узнать, почему ты его ослушалась.
– Сомневаюсь, что он станет тратить время на твои умозаключения, – ехидно заметила женщина и смерила собеседника уничтожающим взглядом. Стивен пожевал губами, но спорить не рискнул. Немного помешкав, все-таки вернулся в особняк, а Марьяна с облегчением направилась к выходу.
Поколдовав над замком, она дернула калитку, умело замаскированную в заборе, и впустила гостью внутрь.
Кристина выглядела взволнованной. Покрасневшие от слез глаза, растрепанные волосы, одежда не по погоде, – все явно указывало на то, что новость о болезни Алекса сильно ее потрясла.
– Где он? Ему не лучше? – гостья метнула взгляд на окно второго этажа.
– Здравствуй, – подчеркнуто вежливо отозвалась Марьяна и жестом пригласила ее идти за собой. – Пока все без изменений.
Несколько минут, которые они потратили, чтобы дойти до комнаты Алекса, показались Кристине бесконечными. Каждый уголок, каждая вещь напоминали о лучших моментах, проведенных с любимым. Весь дом был буквально пропитан воспоминаниями. Образы из прошлого согревали сердце, а настоящее напоминало кошмарный сон.
Марьяна взялась за ручку двери и чуть приоткрыла ее.
– Что ж, оставляю вас наедине. Если что-то будет нужно, обращайся, я внизу.
– Спасибо, – растерянно пробормотала Кристина, совсем не узнавая свою недоброжелательницу.
«Не так давно она мне угрожала и с трудом скрывала презрение, а сейчас встретила как старую подругу... Опять какие-то интриги или Марьяна действительно так сильно изменилась?» – подумала она и мысленно пообещала себе разобраться во всем этом.
Однако, переступив порог, моментально забыла обо всем. Комнату окутывал скорбный полумрак. Ни один солнечный лучик не проникал сюда, словно мир за окном больше не существовал. Только слабый свет ночника позволял разглядеть очертания и предметы.
– Кто приходил? – до боли знакомый голос прогнал оцепенение и Кристина, не сдержавшись, кинулась к сидящему на кровати Алексу:
– Родной, любимый мой… – Она целовала его без остановки, словно эти поцелуи могли исцелить.
– Кристина?
– Это я.
Он, словно не веря, прикоснулся ладонями к ее щекам.
– Ты пришла…
В горле застрял ком, и она ничего не сказала, только кивнула головой. Было невыносимо видеть его таким. Александр умирал. Болезнь уже крепко вонзила в него свои когти, выпивая последние жизненные соки. Она дотронулась до его коротких темных волос, вгляделась в лицо и увидела, что некогда лучистые глаза поблекли, а с впалых щек сошел румянец. Губы, когда-то расцветающие теплой улыбкой, истончились месяцами беспросветной тоски.
Кристина почувствовала, как давит в груди, но усилием воли взяла себя в руки. Нельзя сдаваться, иначе Алекс совсем впадет в уныние, а он должен жить! Хотя бы еще один день, хотя бы час, хотя бы минуту! И пусть эти крохотные мгновения будут наполнены счастьем, а не горестью!
Он слегка сжал ее пальцы и пробормотал:
– Прости меня… Я ушел, не смог рассказать правду. Я уже знал диагноз и понимал, как будет тяжело... Думал, что справлюсь сам, что потом смогу к тебе вернуться…
– Все уже в прошлом. Давай не будем вспоминать.
– Ты не должна, Кристина… Ты все еще можешь уехать, я не держу тебя, я все пойму.
– Что за глупости! Я – остаюсь, и точка! Я твоя жена перед Богом, это мой долг…
– Тебя привел сюда долг? – в глазах Алекса мелькнула печаль.
– Нет. Любовь. Любовь!
Она порывисто обняла его, не переставая терзать себя вопросами: «Почему мы так бессильны перед смертью? Почему ничего не можем изменить?» Она вспомнила Бронислава, его слова, что Господь сначала забирает к себе самых лучших... И тут же остановила себя. Александр болен, но все еще жив! У них есть еще время! У нее есть еще время, чтобы сказать...
– Алекс, ты же ничего не знаешь...
– О чем?
Кристина села перед ним на корточки и, глядя в глаза, призналась:
– Когда ты ушел, я поняла, что беременна. У тебя есть сын.
Алекс ничего не сказал, но новость сразу изменила его: глаза загорелись, а на губах затеплилась улыбка. Кристина поднялась и отдернула шторы, впустив в комнату солнечные лучи, затем вернулась и села рядом с мужем. Он растерянно переспросил:
– Сын?
– Да, сын, – ответила она с нежностью.
Александр опустился на подушку и посмотрел в сторону окна. Исхудавший и изможденный, он, тем не менее, выглядел радостным.
– Как его зовут?
Кристина ответила не сразу. Расстегнула молнию сумочки и достала фотографию. Алекс долго рассматривал мальчика на снимке, а Кристина, не отрываясь, глядела на него: в уголках его глаз показались морщинки, лицо просветлело.
– Как-то мы шли из храма, и я подала милостыню нищему. Он сказал, чтобы я съездила в Троице-Сергиеву Лавру... Помнишь?
Алекс кивнул.
– И я съездила. Как видишь, святой Сергий Радонежский помог... Я назвала сына в его честь.
Глаза любимого мужчины сияли, и печаль Кристины начала потихоньку отступать. Александра удалось немного растормошить, вырвать из трясины отчаяния, может, есть еще шанс его спасти?
Они все говорили и говорили, не в силах оторваться друг от друга, однако никто из них так и не решился затронуть тему болезни. Дождавшись, пока утомленный разговором Алекс уснет, Кристина на цыпочках вышла из спальни. В гостиной она увидела Марьяну. Та сидела на диване, понурив голову, и о чем-то так напряженно думала, что не сразу заметила ее.
Кристина не знала, что делать дальше. Стоит ли выспрашивать у Марьяны подробности о болезни Александра или лучше поговорить с его врачом? Бесцветный голос прервал ее мысли:
– Как ты думаешь, может ли Бог простить человека, совершившего преступление?
Кристина вздрогнула: вопрос прозвучал слишком неожиданно. Особенно странно было слышать его от Марьяны. Но женщина терпеливо ждала ответа.
– Не мне судить.
– Вижу, ты удивлена... Просто Алекс последнее время много читал мне из Библии, так что я поневоле начала задумываться.
Марьяна нервно заправила выбившуюся прядь за ухо и сцепила руки в замок.
– Алекс, он... Он верит в меня, понимаешь? Никто и никогда не верил в меня так, как он. Иногда мне даже кажется, что он видит меня насквозь, знает все мои мысли, видит мои метания...
