«Дитя», — с досадой подумала Фрида.
Сам фейри стоял посреди комнаты, пытаясь снять с рогов остатки портьер. Но круто обернулся, услышав, как распахивается дверь. А потом, не дав жене сделать и шага, подхватил её на руки — Фрида вздрогнула от неожиданности — и, громко стуча копытами, понёс по коридорам в спальню.
В комнате он осторожно, будто Фрида была хрустальной, уложил её на кровать и сел рядом, положив руки жене на плечи, словно пытался таким образом удержать её.
Фрида спокойно смотрела на него — ждала, что будет дальше.
— Ты боишься меня? — вдруг тихо спросил Эш.
Фрида усмехнулась.
— Конечно, нет.
— Нет? Все боятся. Этот кретин, слуги… Даже Дикон. Все.
«Как мало вышло «всех», — подумала Фрида.
— Чего мне бояться? — спросила она вслух. — Взрослого ребёнка, который не умеет держать себя в руках?
Эш тоже усмехнулся.
— Я мог убить его, — сказал он, чуть погодя. — Я хотел. Я давно хочу. Зачем ты меня остановила?
— Затем, что «хочу» и «делаю» — разные вещи, — Фрида повела плечами, но фейри держал её крепко. — Ты убьёшь его, и тебя потащат в застенки Тайной полиции…
— Меня? — саркастично усмехнулся Эш.
— Тебя. — Фрида прищурилась. — Знаешь, даже самый сильный зверь обращается в бегство, когда его травят на охоте. Что бы ты сделал? Сбежал на «ту сторону»?
— Нет!
— Значит, тебя бы казнили. А следом меня и Ричарда. Как сообщников. А мою семью лишили бы титулов и привилегий. И всё потому, что ты, видите ли, захотел убить императора.
Эш отнял, наконец, руки и выпрямился.
— Всё слишком сложно у вас, людей.
— Как будто у фейри легче!
— Намного.
Фрида мысленно в этом усомнилась, но ничего не сказала. Повернувшись, она смотрела на угрюмого герцога. Тот крутил что-то в руках — пальцы Эша никогда не отдыхали.
— Почему ты больше не проводишь обряд? — нарушила она зыбкую тишину.
Эш пожал плечами.
— Жаль? — предположила Фрида.
Эш усмехнулся.
— Нисколько. Люди, полукровки… ничего для меня не значат. Но, — он запнулся. — Каждый раз теперь я вижу в них тебя. Даже если жертва — мужчина. Всегда — ты. Я… — Эш отвёл взгляд. — Не могу.
Фрида ищуще взглянула на него.
— Из-за ребёнка? Тогда ждать всего-то семь месяцев…
Эш снова посмотрел на неё.
— Ты считаешь меня чудовищем?
— Нет. Просто какую ценность я буду иметь для тебя, после того, как рожу наследника?
Глаза фейри, зелёные, пронзительные, сейчас жгучие, расширились.
— Ты… — Он снова запнулся.
Фрида изумлённо ждала.
— Не говори так, — скомкано закончил Эш. — Причём здесь ребёнок? Ты важна… Просто не говори так, хорошо?
Фрида, хмурясь, кивнула.
— А с Генри я что-нибудь придумаю, — сказал Эш. — Тебе не нужно его бояться. Тебе никого не нужно бояться, понимаешь?
— Понимаю, — усмехнулась Фрида. И вытащила из медальона золотистый локон. — Мы вместе что-нибудь придумаем. Например, можно зачаровать императора так, чтобы он написал нужное завещание… Хотя лучше придумать что-нибудь более изящное.
Эш изумлённо моргнул.
— Это… Генриха?
— Ну да. — Фрида улыбнулась. — Пока ты устраивал истерику, у меня была сотня и одна возможность добыть это, а также его кровь. Спасибо, что поцарапал его шею, Эш. Я немного не так представляла семейную взаимопомощь, но… И так тоже неплохо. Из этого, — она аккуратно положила медальон с локоном и испачканный в крови платок на прикроватный столик, — можно сварить что угодно.
Эш восхищённо посмотрел на жену и, наклонившись, поцеловал её прямо в довольную улыбку, а потом и в насмешливо прищуренные глаза, пока руки скользили к округлившемуся животу и ниже… Ещё бы разобраться с этим ворохом юбок!
Выгнувшись, Фрида улыбнулась и выдохнула:
— Я тоже ждала тебя, Эш.
Это было как музыка — и даже лучше. Но где-то глубоко внутри, даже когда они вместе в постели, даже забывшись, Эша терзала обида: Фрида откровенно не понимала его, его восхищения и привязанности. Она стала нужной, необходимой, но ничего из этого как будто сама не испытывала. Эш сам не понимал, как можно не чувствовать то же в ответ? Почему? Разве это не как отражение в зеркале? Если он восхищается ею, почему от неё в ответ веет только досадой? Она с удовольствием принимает его ласки, но всё равно как будто тяготится его обществом.
И если раньше Эш подумал бы: «Ничего, я сделаю так, чтобы ты была моей, растворилась во мне, я тебя заставлю», — то сейчас он только с грустью принимал то положение вещей, которое имел. Он уже неплохо изучил Фриду, чтобы ждать иного. Ломать её бесполезно, а ухаживания она принимала как само собой разумеющееся. Или смеялась.
— Ты ждала меня? — уточнил он потом, когда они лежали, усталые, на кровати. Фрида смотрела, как догорают занавески балдахина — Эш снова неосознанно его поджёг.
— Конечно. Здесь очень скучно.
— Только потому, что скучно?
Она повернулась к нему, приподнявшись на локте. Прядь чёрных волос пересекла её грудь, кремово-белую, соблазнительно-нежную.
— И холодно. Ты греешь, Эш. Но иногда горишь так ярко, что я боюсь обжечься.
— Я не сделаю тебе больно, — тихо пообещал Эш.
Фрида молча улыбнулась. Он не мог даже сказать, верит она ему или нет.
Занавески жутко чадили, и этот горький запах напомнил…
— А я ведь кое-что привёз тебе, — сказал Эш. — Тебе понравится.
Фрида с усмешкой села на кровати.
— Неужели новую камеристку?
— А тебе нужна камеристка?
Герцогиня только покачала головой, как будто восхищённо.
— Ты изумителен, Эш.
— Ну естественно!
Мальчишку-оборотня пытались искупать — безуспешно. От воды он отфыркивался, поцарапал горничную, чуть не покусал лакея, но Ричард вовремя вмешался. На него оборотень только рычал, зато стоило в каморке, которую отвели мальчишке, появиться Эшу, он сразу заскулил.
— Боги, Эш! — выдохнула Фрида, входя следом. Оборотень заинтересованно потянул носом. — Это…
— Ага.
— Где ты его достал?
— Ты не поверишь: посреди столицы. Он поджёг площадь и, кажется, спалил дом своего хозяина.
Оборотень, склонив голову, внимательно прислушался. В каморке было тесно, душно от горячей воды в высокой кадке, и ароматно пахло выпечкой с кухни.
