— Его нужно отпустить, — резко сказала Фрида, глядя на мальчика.
Тот, насупившись, посмотрел в ответ. Кровь у него уже не шла, но грязный он был — ужас!
Эш усмехнулся.
— Да кто его тут держит! — И, наклонившись к оборотню, снял с него ошейник из волос. — Хочешь уйти отсюда? Проваливай!
Оборотень потянул носом — и, неестественно сгорбившись, потрусил в сторону кухни.
— Только учти, дорогая, ловить его потом в окрестностях замка сама будешь, — заметил Эш. — Это же оборотень, он сам через границу не перейдёт, силёнок не хватит.
Из кухни раздалось возмущённое:
— Штьо этьо такоэ! Убьеритье рьебьёнка ньемьедьленно!
Эш поднял брови — дескать, я же говорил.
— Значит, его нужно перевести через границу! — Фрида скрестила руки на груди.
— Конечно, дорогая, но для начала ему бы не мешало немного прийти в себя. Или его свои же съедят.
На кухне что-то с грохотом упало.
— Этьо нье для еды! — закричал повар.
Но оборотень, очевидно, считал иначе, потому что следом раздалось чавканье, ужаснувшее даже Фриду. Судя по звукам, мальчишка жевал разделочный стол.
— Хорошо. — Она сама направилась на кухню.
А потом долго, не обращая внимания на возмущённого повара и удивлённую прислугу, уговаривала оборотня пойти с ней и помыться. «А потом — ужин».
— Если его поколотить, дело пойдёт быстрее, — дал дельный совет Эш.
— Не сомневаюсь, — высокомерно ответила Фрида и продолжила в том же духе.
Оборотень соблазнился сначала говяжьей вырезкой, а потом руками Фриды. Получил серебряным амулетом в нос, обиженно взвыл. Фрида его пожалела, погладила, потом поцеловала в обожжённый носик. Оборотню понравилось. Он тоже полез целоваться, но был жестоко отвергнут и водворён в кадку с водой. И уже не сопротивлялся.
— Я так и думал, что вы поладите, — наблюдая это, сказал Эш. — Но ошейник я ему всё-таки надену.
Фрида больше не возражала.
— Ты расскажешь, как съездил? — спросила она, когда весь замок уже спал, а они с мужем лежали, усталые, на нерасстелянной постели.
До этого Эш старательно зубрил книгу с заклинаниями, подарок Лесного короля. Фрида его поправляла, пережидала вспышки гнева, попытки бросить всё к чертям собачьим, сжечь книгу, пойти прямо сейчас и рассказать Лесному королю, что он, Эш, о нём думает… И так далее.
— Какая гадость! — сказал Эш, увидев руку мертвеца. — Я этот труп знал. Как ты наткнулась на единственную полукровку на кладбище?
— Что? — удивилась Фрида.
— Так это я её… того, — объяснил Эш. — Мерзкая была, настоящая ведьма! Я, говорит, тебе все рога пообломаю. Ну, я её и выпил. Первый раз, случайно — всю. Как она, кстати, не беспокойная? Хм, странно. Ведьма ведьмой была, честное слово!
— Ужасно, — пробормотала Фрида. — Следовало извиниться…
— Перед трупом? Да ей уже по… — договорить Эш не успел, потому что рука вцепилась ему в нос и долго ещё не отпускала. — Ужас, — подтвердил потом герцог. — Хорошо, что мне всё это для магии не нужно.
Фрида тоже так думала — жить бы в замке иначе было невозможно. А ещё она завидовала: помнила, как у неё самой долго не выходило даже самое простое заклинание. У Эша всё получалось слёту. Фейри, не то что она, слабая полукровка…
Рассказывать о своей поездке Эш не стал. Обмолвился только, что Ричард «разобрался с домом». Фрида подумала, что хорошо бы вернуться в столицу. В Виндзор-холле очень скучно…
— Ты здесь всё оживила, — похвалил её труды Эш. — Я надеюсь, ты не колдовала?
Фрида в ответ улыбнулась.
— Рада, что тебе понравилось, дорогой.
А потом — потому что Эш готов был разразиться тирадой об опасности, которая подстерегает мать его ребёнка за каждым углом, особенно если перед этим магичить — она скользнула вниз, под одеяло и заткнула этому… оленю рот — по-своему. Впрочем, не то чтобы совсем, но стоны ей нравилось слышать куда больше, чем его надменное «ты должна». Эш неисправим…
А потом очень хорошо было лежать и смотреть на него, усталого, спящего, залитого лунным светом. И что-то загоралось в сердце, что-то, к чему Фрида совсем не привыкла и никогда раньше не испытывала, а потому немного пугалась. И цинично думала, что этот рогатый наглец хорош, только когда спит.
И ещё очень приятно было положить голову ему на сгиб локтя, пристроиться под боком и дышать горечью дыма и свежестью леса, зелени и грозы. Эш во сне завозился, устраиваясь поудобнее, обнял её. Фриде было тепло-тепло и очень уютно. Впервые за эти недели.
«Хорошо, что ты вернулся», — мысленно сказала она. Только мысленно — не хотелось так открываться и говорить вслух. Почему-то так Фрида чувствовала себя слишком уязвимой. Пусть думает, что ей всё равно. Может, и ему-то как раз это неважно? С кем он был за эти две недели? Неужели засыпал один? Такой яркий красавиц, императорский маг? Он говорил раньше про любовниц, может, для него интрижка на стороне проще простого и не стоит упоминания? Может, она тоже так, одна из многих?
Но с каким восхищением он смотрел на неё, как нежно целовал, как трепетно гладил…
«Не хочу больше думать», — решила Фрида и закрыла глаза.
Под боком у Эша отпустить заботы и тревоги и просто наслаждаться близостью, уютом, теплом и защитой было так легко! Только засыпая, Фрида вспомнила про баньши. Но решила: «А! Завтра расскажу» Что могло случиться плохого сейчас, когда Эш с ней, дома? Когда они вместе. Всё будет хорошо…
Скрипка играла в её сне, и Лесной король улыбался со своего трона, а над его короной из ветвей бузины танцевал полумесяц.
— Ласточка, — голос вплёлся в нить музыки, как лунный свет в паутину. — Посмотри на меня.
Фрида подняла голову и с улыбкой взглянула на менестреля.
— Грэг.
Прекрасный, как рассвет, юноша осторожно коснулся её руки и запечатлел на ней лёгкий поцелуй.
— Ты не сердишься, — тихо сказал он и невесомо тронул распущенные волосы Фриды там, где у виска было вплетено совиное перо.
Фрида сжала его руку. Грэгори вынул перо из её волос и, положив его на раскрытую ладонь, поднял к звёздному небу. С его руки вверх потянулась струйка дыма, и пахла она ровно так, как тогда, когда Фрида сожгла это же перо в камине.
— Уилл очень скучает, — сказала она, глядя на неестественно бледное лицо менестреля.
Грэг улыбнулся щемяще грустно и тихо сказал:
— Он очень похож на тебя. Только совсем не умеет танцевать…
Фрида невольно вспомнила, как оконфузился её брат, лет в пять прокравшись на какой-то приём, который давала их мать. Да, в танце он казался маленьким медвежонком. Но очень милым, гости даже не сразу разрешили няне его увести. Ох и влетело потом Уиллу! А няню и вовсе уволили.
