— Я помню, я была там, — раздражённо перебила леди. — Не было это убийством. Мой муж ошибся с заклинанием. Вы наверняка нашли его колдовскую книгу. Нет? Я принесу…
— Позвольте, леди, — тут же вызвался Ричард.
Фрида кивнула, и Ричард вышел.
— Ошибся? — повторил граф. — Ваш муж?
Фрида спокойно встретила его взгляд.
— По-вашему, это невозможно? Мой муж не был таким безупречным, каким хотел казаться. Он часто колдовал в моём присутствии и, поверьте, часто ошибался.
— Но… — Граф бросил взгляд на успешно слившегося со стеной Джека. — Не утверждаете же вы, что он сам себе горло перерезал?
— Именно это я и видела, — пожала плечами герцогиня. — Это было ужасно, но, поверьте, очень в духе моего мужа.
В гостиную вернулся Ричард.
— Простите, миледи, но я не могу вынести книгу из спальни господина. Боюсь, Ваше Сиятельство, вам придётся пройти и посмотреть самому.
Граф встал, вытер губы салфеткой.
— Конечно, мы и так собирались всё осмотреть. Идём, Джек.
За ним вскочил и полукровка, но, когда он попытался последовать за графом, Фрида резко схватила его за запястье.
— Я бы на вашем месте молчала, сэр. Что бы вы ни увидели. Или дальнейшее пребывание в этом доме станет для вас кошмаром, — тихо сказала она.
Полукровка встретился с ней взглядом и ответил так же тихо:
— Моя жизнь уже кошмар, госпожа. Вам точно не сделать её ещё хуже.
Фрида ошеломлённо моргнула.
— Джек, что ты там делаешь? — недовольно позвал граф от двери. То, что Фрида держит его подопечного, он видеть не мог, Ричард стоял так, чтобы закрыть ему обзор. — Я жду.
Полукровка дёрнулся, но Фрида, не отпуская, схватила чашку и плеснула ему на грудь. Потом вскочила.
— Ах! Боги, прошу прощения!
К остолбеневшему Джеку бросился лакей с полотенцем, а граф, нетерпеливо цокнул языком.
— Подойдёшь, как приведёшь себя в порядок. Леди, вы хорошо себя чувствуете?
— О да, но мне так жаль!.. — вздохнула Фрида.
Граф улыбнулся.
— Ничего страшно. Идёмте, Ричард.
Стоило ему уйти, Фрида сделала знак лакеям уйти.
— Джек, сядьте, пожалуйста.
— Ваша Светлость, простите, но я должен идти.
Фрида перешла на фейрийский.
— Сядьте и объясните, как я могу помочь. Чем Цевет вас держит? Поверьте, я заплачу куда больше…
Джек бросил на неё полный тоскливого отчаяния взгляд, но ответил — также на фейрийском:
— Деньги не имеют значения, госпожа.
— Вы боитесь за свою жизнь? Джек, я найду, как…
— Моя жизнь тоже, госпожа. Они заберут моего младшего брата, если я не буду… служить так, как желает, — он вздохнул и со слабой улыбкой закончил: — мой хозяин.
Фрида вздохнула. Что-то подобное она и ожидала.
— Вашего брата держат в застенках Тайной полиции?
Джек снова улыбнулся, так же слабо и грустно.
— Нет, госпожа. В борделе. Вы не понимаете. Его не убьют, если я… Его… Я должен идти.
Фрида снова его удержала.
— Скажите, в каком борделе, и я его выкуплю.
Джек покачал головой.
— Какое деньги имеют значение? Его нельзя просто выкупить, поверьте, я пытался. И никто ничего не сделает. Даже вы.
Он вырвал руку и, отвернувшись, пошёл к двери. Фрида смотрела ему вслед.
— Я попрошу за него императора. Приказ Его Величества, конечно, будет иметь больший вес, чем деньги, — сказала она вдруг, всё ещё на фейрийском.
Джек замер.
— Неужели Его Величество потакает всем вашим капризам, госпожа? — спросил он, обернувшись.
Фрида положила руку на живот.
— О да. У меня есть кое-что ценное для императора. Думаю, его цена даже куда выше одного бордельного мальчика. Джек, сделайте, как я прошу, и я постараюсь вам помочь. Вам ведь больше не на кого рассчитывать.
Джек посмотрел на неё в упор.
— Вы самая бесчувственная женщина, госпожа, из всех, что я видел. Это ведь вы убили герцога, да? Нет, конечно, фейри, я почувствовал это, как только зашёл в этот дом. Но вызвали их вы, не так ли?
Фрида резко выдохнула.
— Неумно кусать кормящую вас руку, сэр.
— Именно, сударыня. И мой хозяин хотя бы меня кормит, пусть и скудно. Зачем мне менять его на хозяйку, которая так черства. А сейчас простите, госпожа, я должен идти.
Он ушёл, а Фрида допила чай. Потом встала, поправила складки халата. Глупо было бы спрашивать у слуг, где похоронен её муж. Возвращаться в ту спальню Фрида также не хотела — она сделала всё, чтобы император не узнал, что случилось на самом деле. Он станет совершенным параноиком, думала Фрида, если узнает, что фейри легко могут прийти в жилище людей, и никакое железо, никакие прошлые договоры их, оказывается, не удержат. Неправда, конечно, но вряд ли Его Величество будет разбираться — он просто казнит всех полукровок, на всякий случай. А потом что? Вырубит все леса? Он, конечно, вообразит, что такой враг, как фейри, разобьёт его сейчас в мгновение ока, если захочет — с могущественной-то магией. Император будет не прав, но кто ему это скажет?
Огненных фейри кто-то вызвал, это точно, но кто? Полукровок не было среди слуг Виндзор-холла. Ричард же точно не стал бы… Кто тогда?
Фрида вдохнула, выдохнула. Снова прижала руку к животу, напомнила, что нельзя волноваться, нельзя даже думать о плохом. Сейчас она вспомнила всё, что казалось ей сном. Вспомнила, как до неё, в полузабытьи, доносились разговоры врачей. Нельзя, чтобы это повторилось. Никогда больше.
Фрида вернулась в свою новую спальню, где её уже ждали горничные, чтобы начать утренний туалет. Герцогиня только слабо улыбнулась, глядя, как они перебирают её платья в шкафу. Надо же, права была мать, траурные одежды скоро пригодились.
Позже Ричард нашёл её в склепе Виндзоров, тесном, душном. Фрида стояла на коленях рядом с саркофагом мужа и, опустив голову, закрывшись волосами, молилась. В чёрном траурном наряде она была похожа на ночной цветок с «той стороны», но Ричард быстро выкинул это сравнение из головы.
— Миледи, Его Светлость осмотрел комнату и согласился, что это был несчастный случай.
— Неужели? — глухо откликнулась Фрида, не поднимая головы. — Там же разит фейри. Его подопечный сразу это почувствовал, он сам мне сказал.
Ричард покачал головой.
— Возможно, миледи, но он молчал.
Фрида тоже молчала какое-то время. Ричард избегал смотреть на саркофаг, но и глядеть на жену его хозяина — такую — ему было тяжело.
