— Это кто?
Барон представился сам — вежливо, изящно и с шармом. Граф только брови поднял, но выдавил приветствие. Мистера Филча пришлось представлять Фриде.
— Он без браслета! — возмутился граф, разглядывая полукровку.
— Потому что мистер Филч у меня на службе, — со вздохом повторила Фрида. — Простите, милорд, но он станет вполовину бесполезнее без магии. Не обижайтесь, мистер Филч, но это ведь так.
Тобайес с отсутствующим видом кивнул.
— Если он что-нибудь натворит, это будет на вашей совести! — заявил граф и потерял к полукровке интерес. — Леди Фрида, уповаю на ваши познания в области маги. Что. Это. Такое?
Фрида посмотрела на скульптуру, потом перевела взгляд на запуганных полукровок — каждый с железным браслетом на руке. Интересно, что граф хотел от них, если не дал даже возможности колдовать?
— Это, милорд, лёд.
— Неужели, миледи! Как это расколдовать? Эти тупицы не могут! — Граф небрежно указал на полукровок.
Фрида вздохнула.
— Боюсь, и я не могу. Сомневаюсь, что это заклинание вообще возможно разбить. Но, я, конечно, не специалист…
Граф Цевет побагровел. Фриде — отвлечённо — стало его жаль. Раньше у графа проблем было куда меньше — имелся ручной фейри-герцог, который если что, мог всё размагичить и на всех поорать, довести до ужаса, а граф за ним просто доделывал. Теперь ему приходилось работать самому — а тут ещё Фрида с её свободными взглядами. Бедняга.
— Его нужно расколдовать, миледи! — граф уже почти кричал. — Вы знаете, кто это? Это наш адмирал! Герой Тройственного сражения! В честь него площадь названа! Он нам очень нужен! Вы понимаете, миледи, как он нам нужен?!
— Милорд, говорите, пожалуйста, тише, — подал голос Тобайес. — Миледи не глухая.
Граф, красный, готовый взорваться, уставился на него. Фрида поспешила вмешаться:
— Граф, я понимаю ваше отчаяние, но давайте всё же успокоимся? Я, положа руку на сердце, не имею ни малейшего понятия, чем вам помочь. И вряд ли кто-то это сможет… Возможно, настоящий фейри…
— Это же прямо как в истории «Ледяное сердце»! — вдруг подал голос довольный Тимоти. Кажется, он воспринимал происходящее как забавное приключение. Он даже магии не слишком-то удивился, вспомнила Фрида.
Все обернулись к нему, и барон продолжил:
— Помните, где прекрасная фейри своей любовью растопила лёд юного Лината … вот такой же! Я видел на иллюстрации в издании мистера Скибблса за прошлый год.
Граф Цевет посмотрел на Фриду. Та покачала головой.
— Это сказка, граф.
— Всё это сказка! — рявкнул Цевет, спуская пар. — Все эти фейри, магия, заклинания…
— Красивая сказка, — мечтательно вставил Тимоти.
— Что ж, давайте приведём сюда супругу господина адмирала и проверим силу её любви? — насмешливо сказала Фрида. Потом перевела взгляд на графа и изумлённо выдохнула. — Милорд… Вы серьёзно?
— А что ещё остаётся? — огрызнулся тот.
— Только леди Пол не подойдёт, — вмешался один из помощников графа. — Лорд Пол изменял ей…
— Значит, найдём его любовницу! — запальчиво воскликнул граф. — Томас, где вы?
— Я здесь, милорд! — отозвался один из полицейских, вставая перед графом навытяжку.
— Любовниц, милорд, — поправил помощник. — У лорда Пола их по меньшей мере трое…
Фрида снова взглянула на старика во льду. Оказывается, любвеобильный он был малый!
— Милорд, послушайте, — начала она, уже понимая, что это бесполезно. — Подумайте сами, как может быть…
В следующее мгновение Тобайес Филч обхватил её за талию и с силой толкнул на землю. Хрустнул, ломаясь, кринолин. Фрида вскрикнула и попыталась вырваться, но Тобайес, удерживая её на коленях, закрыл своим плащом.
Потом ледяной адмирал взорвался. Фрида стояла к нему ближе всех, потому отлично видела даже из-за плаща мистера Филча: ледяная глыба и человек в ней в одночасье превратились в огненный фонтан, который весело забил пламенем, полыхнув на всю поляну.
На мгновение Фрида ослепла — так это было ярко. И оглохла — на поляне демоны знают что творилось. Люди кричали, огонь шипел и, кажется, стонала земля. Чудовищный жар рвался через плащ полукровки, и Фрида с ужасом подумала, что Тобайес, должно быть, уже мёртв. И даже успела удивиться, почему не мертва она, когда голос над ней вдруг прокричал:
— Хватит!
И голос этот наверняка принадлежал фейри, в этом Фрида ни секунды не сомневалась, пока Тобайес не выпрямился, и она не поняла, что, во-первых, он жив, а во-вторых, кричал именно он.
Повинуясь, огонь сначала утих, а потом, шарахнувшись от Тобайеса, исчез совсем. На поляне остался только пепел, осколки льда, обгоревшие останки лорда Пола и Фрида.
И, как она поняла чуть позже, осмотревшись, ещё умирающий лорд Досон.
— Боги, — прошептала Фрида, глядя на то, что стало с красивым жизнерадостным бароном. — Господи, да хватит уже… Тобайес, что вы делаете?!
Полукровка, не обратив внимания на её крик, бросился к Тимоти и склонился над ним, загородив обзор.
— Тобайес, ему уже не помочь, — пробормотала Фрида, дурея от запаха палёной плоти и не понимая, что обращается к полукровке слишком фамильярно.
Из кустов тем временем выбирались чумазые, но очень даже живые полицейские.
— Да что тут, мать вашу, творится?! — заорал, придя в себя граф Цевет, поднимаясь с земли откуда-то из-за деревьев.
Фрида растерянно покачала головой.
— А вы обожаете задавать этот вопрос, правда, граф? — неожиданно сказал Тобайес, привлекая к себе внимание.
Все повернулись к нему. Полукровка, выпрямившись, стоял над совершенно живым и как будто теперь спящим лордом Досоном и стирал с щёк сажу.
— Вы… — прошептал Цевет.
Полукровка криво усмехнулся.
— Вы… — повторил Цевет. И вдруг что есть мочи завопил: — Взять его!!!
К Тобайесу бросились полицейские. Фрида, вздрогнув, поднялась (не без труда).
— Граф, что вы делаете?!
— Это вы, — заорал на неё Цевет, — вы за него отвечали! Перед императором тоже вы ответите!
— Да за что?
— Вы не видите? Это всё он устроил! — Граф обвёл руками почерневшую поляну. — Всё! Вы видели, как он приказал огню? «Хватит»? А что так, милейший? Могли бы и весь парк сжечь!
— Мог бы, — неожиданно согласился полукровка. — Но знаете, граф, если бы это был я, вас бы я сжёг первым.
— Да неужели! — хохотнул граф. — Ничего, разберёмся. Увести!
Фрида собралась было им помешать, но вместо этого осела на землю. В дымном горьком воздухе плыли голоса, теперь неразличимые, и плавающей на грани обморока герцогине почудились оленьи рога у полукровки, которого уводили сейчас полицейские.
