— Нет! Я ничего не понимаю! — отец покачал головой, когда мама не сдержалась и начала почти кричать:
— Ты одна, Алена! А если тебе станет плохо? А когда начнутся роды, что делать будешь? Скорую вызывать? Одной ехать в родзал? Дочь, очнись!
Ее доводы логичны, и она во многом права, но я не настолько беспомощна. Почему она не верит в меня? Почему не позволяет испытать свои силы? Просто отпустить, дать мне возможность ошибаться и решать проблемы самой. К тому же, я ведь не обрываю связь с родными! Мы будем встречаться, созваниваться, ходить в гости друг к другу.
— Денис тоже имеет право участвовать в нашей жизни и заботиться о собственном ребенке. Мой сын будет жить в той комнате, что выбрал ему отец и в сад пойдет в соседнем дворе, тот самый, о котором Денис отзывался положительно, и в школу я его поведу …
— Хватит! Он мертв, понимаешь? Мертв, а ты жива! Ты сотворила культ мужа, возвела его на пьедестал.
— Надя! — отец прикрикнул на мать, но она уже ничего не слышала, просто добивала меня колкими словами наотмашь. Их выдержать было сложнее всего.
– Да, он был хорошим, но обычным человеком, понимаешь? Он мог ошибиться и с детской, и с садом.
— Мама, мой переезд — решенное дело, твои уговоры — пустое занятие. Я не передумаю. Спасибо за ужин. Я пойду к себе, хочу немного отдохнуть.
Отодвинув стул, я встала из-за стола.
— Алена!
Отец положил руку на мамино плечо, удерживая на месте.
— Надя, оставь ее, — он хмуро посмотрел на мать, а затем подмигнул мне. — Все хорошо, дочка, решила, значит решила. Иди отдыхай!
— Это все твое потакание. Разбаловал ее! — зашипела мама у меня за спиной.
— Надь, она ведь вся в тебя. Неужели не видишь? — папин ответ заставил меня усмехнуться. Может, он и прав. Может я такая же фея с топором, просто сейчас представилась возможность открыть свой талант.
Дальше я уже не слышала их разговор, поднялась на второй этаж и закрыла дверь в свою комнату.
Только ложиться отдыхать и не думала. Во мне бурлила энергия и желание переехать. Вот прямо сейчас, не медля ни секунды! Здравый смысл оказался сильнее и я села за стол, составлять список всего необходимого для переезда и тех вещей, что планирую взять с собой.
Очнулась, когда уже стала зевать каждые две минуты и поняла, что моему телу нужен отдых. Теперь я не имею право безалаберно относиться к потребностям организма!
Уже засыпая в своей кровати, уплывая в страну грез, я почувствовала знакомый аромат… запах Дениса.
Глава 15. Юля
Я сломалась, сдалась, просто дышала и смотрела на плюшевого мишку, а он на меня. Если начну с ним разговаривать, то можно сразу в психлечебницу ложиться. То, что до нее один шаг, я отчетливо поняла на приемах у модного и безумно дорогого психотерапевта.
Именно у него в кабинете и сидит это плюшевое чудо. Интересно, зачем оно здесь? Издеваться над такими, как я? Или быть может располагать к себе детей?
– Что вы чувствуете сейчас, Юлия? Чем готовы поделиться со мной?
Мне захотелось грубо послать этого лощеного мужчину с теплым взглядом и мягкой улыбкой в уголках губ. Останавливало лишь последствие подобного поступка. Да что там, уже я видела их детально, словно видеоряд в фильме. Лешка будет молчать всю дорогу домой, а затем курить целый час на балконе. Мне жаль его, не хочу причинять ему боль, хотя делаю это, когда накрывает.
Вот вчера кричала, что это он виноват в моих выкидышах! Понимаю, что глупо. Это мой организм не справляется, не его. Оттого и посуду перебила почти всю и рыдала, как сумасшедшая, пока он держал меня в объятиях и шептал, как любит и что все пройдет, все будет хорошо.
Как? Я не представляю этого “хорошо” без ребенка! Просто не представляю!
— Юлия! — психолог напомнил о себе, и мне ничего не осталось, как начать нести бред о погоде, солнечных зайчиках и своем детстве. Я сама перевела разговор в эту тему. Там безопаснее, понятнее, чем здесь, в этой взрослой жизни. Врач остался доволен, быстро что-то записывал в своем блокнотике.
— Ты молодец! Аркадий Сергеевич говорит, что ты делаешь успехи, открываешься, разговариваешь с ним! — муж буквально светился от радости. Я тоже хочу так, даже попробовала улыбнуться, но, видимо, не вышло. Лешка разом как-то сдулся и перестал излучать позитив. Жаль, он особенно красив, когда такой веселый.
— Я люблю тебя, малыш, — традиционно поцеловал меня в висок и отстранился.
Он будто со мной, рядом, но не вместе. Я больше не чувствую его, а он меня. Осознавать это страшно.
Он повел меня к машине, как маленькую или тяжелобольную. Словно без его поддержки я не в силах сама дойти до авто. Обычно меня это бесит, злит, и я вынуждена считать до ста, чтобы не сорваться. Обычно, но не сейчас, не в последнее время.
Лишь в машине я поняла — мне нравится быть слабой и поломанной. Это ведь так легко и просто! Ты не несешь ответственность, не решаешь даже элементарные проблемы, укрылась за спиной могучего и сильного мужа и все. Чик-чик, я в домике, как в детстве. Только мы не дети, не друзья, мы мужчина и женщина.
За окном пролетали улицы, другие машины, незнакомые люди, а я чем дольше ехала, тем отчетливее понимала, во что превращаюсь. Не в кого, а во что.
Бог ты мой, когда последний раз мы с Лешей спали вместе? Вернее, не так! Когда мы занимались сексом? Горячим, сумасшедшим, опьяняющим, когда не чувствуешь границ и не понимаешь, где ты, где он, потому что вы — одно целое? Кажется, вечность тому назад.
Осторожные, бережные прикосновения, чувственные ласки и этот контроль собственных желаний и порывов, который просто убивает. Леша просто боится двигаться во мне, как прежде быстро, глубоко, сжав пальцами мои бедра.
— Стой!
Машина резко затормозила у обочины. Со всех сторон нам просигналили водители, но Лешке было наплевать на их возгласы и маты.
— Что? Тебе плохо? Болит где-то? Тошнит?
После последнего выкидыша мое здоровье действительно не такое крепкое и боли были, да и тошнота, но сейчас физически я в порядке, а муж продолжает волноваться.
— Все хорошо, поехали на обрыв. Помнишь его?
— Сейчас? — Леша растерялся, взглянул на телефон и отправил куда-то сообщение. — Хорошо, поехали.
Он развернул машину и сосредоточенно смотрел на дорогу, не видел, как я гипнотизирую его телефон, молясь, чтобы отправленное сообщение предназначалась его отцу, а не любовнице.
Я понимаю, насколько ему сейчас тяжело со мной. Мне с самой тяжелой плохо, что можно говорить о Леше? Он правда не заслуживает жить на этих американских горках. Мне бы хотелось вновь стать прежней или хотя бы стать более уравновешенной, только не выходит.
