Совсем недавно Рома очень недвусмысленно высказал Марку свое отношение к Карине.
— Если она переедет к нам, то я ее обязательно трах… — Увидев потемневший взгляд отца, Рома глупо улыбнулся. — Затащу ее в постель, па…
После этих слов сын получил крепкий подзатыльник, а Марк ускорил ремонт в своем доме по соседству с Вавиловыми. Сейчас же Романа ждал сюрприз, которому сын неожиданно обрадовался, поломав этим самым Марку практически картину мира.
— Кристина? — широко улыбнулся Роман, выйдя на порог и встречая гостей. — Привет, — довольно сложил руки на груди, позволяя девочке полюбоваться своими бицепсами и пересчитать все его кубики, а затем протянулся за ее сумкой.
— Не понял, — кашлянув, выдал Марк. Пожалуй, единственное, на что он был сейчас способен.
— Так вот о каком сюрпризе ты мне написал, когда я сказала, что еду жить к маминому будущему мужу, — радостно проговорила Кристина и тут же протянула Роману рюкзак и небольшую дорожную сумку.
Марк же недовольно посмотрел на Настю. Уж дочери можно было рассказать правду! Женщина покраснела и, отведя взгляд, начала разуваться.
— Роман? — строго проговорил Марк, все еще ожидая от него пояснений, на что его чудо-отпрыск оскалился и выдал то, за что непременно опять получил бы, не будь рядом женщин.
— Кого мне, кстати, теперь называть мамочкой? Анастасию или все еще Карину?
— Роман, еще слово про Карину, и я не только урежу твое содержание, но и…
Договорить ему не дали, его перебила Настя, заговорив безбожно дрожащим голосом:
— Откуда ты знаешь Карину?
Твою же… Что вообще за театр абсурда? Как он умудрился превратить свою жизнь в это? Словно у него работы мало было…
— Смею предположить, Анастасия Игоревна, что мы говорим о разных девушках, — тихо произнес он, а затем повернулся к сыну. — Всплывет где-то информация, что это все фикция, — Марк покрутил ладонью в воздухе, — отвечать за это будешь ты, сын. Так что поживите-ка месяцок примерной семьей. Познакомь свою новую «сестру» с друзьями, и, если справишься, я верну тебе прежнее содержание.
— Пап, ты чего, серьезно не врубаешься или просто тупишь?
— Роман, попридержи-ка ты язык. Я не в настроении сегодня. Покажи лучше гостям свободные комнаты. Настя, поговорим позже, мне… У меня… дела, в общем.
— Бать, стой!
Голос Ромы прозвучал слишком серьезно, наверное, только потому Марк и остановился.
— Мы однозначно говорили об одной и той же Карине.
Скольников, не веря услышанному, медленно развернулся и, склонив голову набок, начал наблюдать за тем, как его сын опустил на пол сумку и рюкзак, а затем взял за плечи дочь Анастасии и выставил ее вперед, словно прикрываясь ей, как щитом.
— Она сестра Карины.
Марк отупело моргнул, чувствуя себя идиотом — полноправным пациентом психиатрической клиники.
— Твоей Карины. Ливановой Карины.
Полученная информация никак не хотела усваиваться в голове Скольникова, а его сын все продолжал свои объяснения. Словно Марк был не идиотом, а дураком.
— Моей одногруппницы, которой я подме…
— Да понял я! — рявкнул Марк с такой силой, что у него моментально обожгло горло, мужчина и забыл, когда последний раз повышал голос настолько. Он сглотнул, смачивая горло хоть так, и этого мгновения ему хватило, чтобы взять себя в руки
— Так. Рома, разбирайся с Кристиной, выбери ей одну из свободных комнат. Настя…
Киреева вздрогнула и вся сжалась, словно готовилась к прыжку или побегу. Она, как его сотрудник, прекрасно знала, что если он разговаривал таким тоном, то ничего хорошего от него не жди.
Настроение у Марка и так было отвратительным после того, как он отпустил Карину. А теперь он и вовсе ощущал себя обыкновенным дураком. Либо же идиотом. Не ясно, что из этого хуже.
Кто владеет информацией, тот владеет миром.
Когда-то давно ему эту истину вбивал его давно почивший отец, и Марк ее хорошо уяснил. Так когда же он настолько позабыл об этом, что допустил такую абсурдную ситуацию в своей жизни?
— За мной, — тихо произнес он и сам пошел на кухню. В этот момент очень жалея, что специально не стал делать в этой квартире кабинет, решив, что и так работает достаточно.
— Я слушаю тебя, — обратился он к Насте, прислонившись бедрами к высокому обеденному столу и сложив руки на груди.
— О чем ты? — Настя остановилась в зоне, отделяющей гостиную от кухни, и обняла себя за плечи.
— Почему ты за полгода так и не заполнила анкету и не отнесла все свои данные кадровикам?
— Я как-то…
Женщина отпустила свои плечи и, тут же сложив ладони в замок, начала их словно выкручивать. Многое становилось понятно и без слов. Многое, но не все.
— Почему у тебя с дочерью разные фамилии?
— Я… Мы с Альбертом так и не расписались. И я не сменила фамилию.
Марк кивнул, это было логично. Но почему Настя ничего сразу не сказала ему о Карине? Словно скрывала ее? Ведь документы из-за того же и не несла — боялась, что он в них заглянет.
— Кристина тоже Ливанова?
Настя кивнула, а Марк никак не мог понять, что здесь не так. Не будь он так взбешен и работай его мозг более цепко, он бы уловил несоответствия быстрее. А пока только ощущал, что что-то не дает ему покоя.
— Почему ты молчала о старшей дочери, Насть? Словно мы тут в шпионские игры играем.
— Я же пыталась рассказать о ней тебе позавчера и… сегодня хотела.
— Почему не раньше? Зачем на пустом месте тайны разводить?
— Она же… она…
— Похожа на Кристину…
«На обеих Кристин», – мысленно добавил он, поняв, что ничего ему сегодня у подъезда не показалось. И дома стояли по соседству не зря. Карина отчего-то наврала ему с три короба. Хрен знает зачем.
— Просто она… а потом я…
Настя, запинаясь, что-то мямлила, а у Марка все похолодело внутри.
Он и забыл, что такое бывает. Ощущение невосполнимой потери, которое мгновенно выжигает холодом внутри тебя все внутренности и чувства. Так было, когда умер его отец, было так и когда умерла Кристина.
И сейчас. Сейчас Марк ощущал то же самое. Потому что мужчина наконец-то поймал за хвост ускользающую мысль, которая не давала ему покоя с самого начала разговора.
— Ты не была беременна, — практически прохрипел Скольников не вопрос. Утверждение.
Наверное, только сейчас он окончательно осознал, что между ним и Кариной все действительно кончено. Ведь не сможет же он теперь быть с ней – не после того, как понял, кто ее мать. Прежде его даже не смущало, что она ему в дочери годилась, а теперь это казалось каким-то извращением. Он ведь все еще помнил молодую Кристину, а сам был с Кариной... Спал, ласкал, любил…
