— Почти.
— А кто твои друзья? — поинтересовалась Уля уже между высоких стеллажей с продуктами. — Вы давно дружите?
— Лет двадцать, может чуть меньше.
— Боже, Степочка, какой ты старый, — рассмеялась Никольская, укладывая в тележку помидоры. — Они тоже врачи?
— Нет. Соль возьми еще.
— Хорошо. Значит, не врачи, интересно, — прижала пальцы к губам. — Ну и?
— Что?
— Кто они? — Улька горела нетерпением и хотела знать все. Честно говоря, для нее стало неожиданностью то, что Степа решит ее познакомить с друзьями. Получается, он ее не стеснялся, от мыслей об этом в груди сразу поселилось что-то слишком теплое и светлое.
— Люди. Приедут, сама спросишь.
— Честно говоря, мне немного боязно.
— Не забивай голову ерундой, никто тебя не съест.
— А вдруг я им не понравлюсь?
— И?
— Ну не знаю… они скажут, что я тебе не пара, ты подумаешь, что они правы…
Громов закатил глаза и толкнул тележку с продуктами вперед.
— К тому же я буду одна девочка.
— За это не переживай, женская компания у тебя будет.
— Кто-то приедет с женой?
— Скорее, она притащит какого-нибудь бодигарда.
— У тебя есть друг-женщина?
— Прозвучало как претензия.
— Ни в коем случае, — Улька поджала губы. — Она красивая?
— Нормальная. Ты решила поревновать?
— Нет. Я просто интересуюсь, так, чтобы разговор поддержать. Ага.
— Я думаю, вы найдете общий язык. Она такая же… своеобразная.
— Это ты так завуалированно меня ненормальной назвал?
Степан рассмеялся, притискивая Ульку к себе. Девушка собиралась взбрыкнуть, но мгновенно переменила настрой. Обняла в ответ, касаясь губами шершавой мужской щеки.
Глава 11(1)
Все было в новинку, так, как никогда раньше.
Скажи ему кто пару месяцев назад, что все может так быстро перемениться, он бы не поверил. Ульяна горела своими чувствами, своей искренностью, она вызывала в нем дикие приступы обожания. Иногда Громов и сам не понимал, как раньше мог жить без этих эмоций? Глупо жил, наверное, неправильно. Все чаще посещали мысли о том, что он зря тогда уехал. Ведь мог что-то предпринять, как-то выкрутить сложившуюся три года назад ситуацию, но он храбро сбежал. Спрятался, а когда вернулся, все, что было «до», настигло его с тройной силой.
— Черт! — Ульяна спустилась в гостиную, крепко сжимая в руках телефон.
— Что там?
— Мама.
— Так ответь.
— И что я ей скажу? Она мне весь мозг вынесет. Ладно, — глубоко вдохнула, — привет, мама. У меня все отлично, мы с Лизой…
Дальше Громов не слышал, Улька вышла на улицу, около получаса ходила из стороны в сторону вдоль панорамных окон, жестикулировала. Когда вернулась, уселась на барный стул, закидывая ногу на ногу.
— Мужчины, которые умеют готовить, очаровательны, — заглянула Степке в глаза с искрящейся нежностью.
Громов отодвигает глубокую железную плошку, в которой мариновал мясо для шашлыка, подальше. Моет руки и, вытерев их полотенцем, поворачивается к Ульяне. Аккуратно касается ее волос, ему не дает покоя ее голова. Она не сильно ударилась, снимки почти идеальные, но он почему-то все никак не может найти себе места.
— Может, тебе помочь? Я могу что-нибудь порезать?
— Главное — не кого-нибудь.
— Шутник, — Улька устраивает свои ладошки на мужских плечах.
— Хотя у меня будет к тебе дело, — многозначительно смотрит ей за спину.
— Какое?
— Разбери свое гнездо на диване.
Улька закусывает губу, прослеживая Степин взгляд. Да, с бардаком на диване и вправду стоит разобраться. Кажется, она стащила сюда все, что только можно: подушки, плед, одеяло, какие-то свои вещи, полотенце…
— Борщанула, да?
— Да.
— Ты любишь порядок? У тебя тут все так идеально, книжечка к книжечке, тарелочка к тарелочке…
— Я люблю, когда все лежит на своих местах.
— Я поняла, но тут же бывает домработница? — сморщила нос.
— Два раза в неделю, хотя, — Громов вновь посмотрел на диван, — теперь стоит увеличить число ее посещений.
— Ну-у-у, — Никольская соскользнула на пол, — я сейчас все приберу, вот вс….
В своем потоке энтузиазма Ульяна случайно задевает локтем стоящую на столешнице чашку, и та с грохотом летит на пол, разлетается на осколки.
— Я… — опускается, упираясь коленями в кафель, начиная собирать кусочки, режется и прижимает к губам палец, который тут же начинает щипать.
— Ульяна!
Степан присаживается рядом, тянет ее на себя, обволакивая коконом своих объятий.
— Я не специально, — вздыхает, — да, Громов, я одна сплошная проблема, — словно оправдывается, чувствуя какую-то непонятную вину. Скорее, она ощущает это по привычке, Степа же ничего не сказал, а ей все кажется, что сейчас в доме произойдет скандал. У них в семье так было всегда, мама вечно на них срывалась, неважно, какой была провинность, специально ли, случайно, криков и обвинений было не избежать. С годами Ульяна научилась давать отпор, прятать эмоции и выслушивать все претензии с каменным лицом, а сегодня что-то вот накрыло.
— Ты реветь надумала, Ульян?
— Нет, — отрицательно мотает головой, зажмуривается, — ты мне был так нужен, — она льнет к нему, обнимает, упирается носом в грудь, — очень-очень нужен. Я очень боюсь все испортить, — всхлипывает, наконец-то осмеливаясь посмотреть ему в глаза.
Степа заботливо утирает слезинку на ее щеке.
— Что за глупости? Почему ты должна что-то испортить?
Он задает ей этот вопрос с серьезным лицом, внутри же насмехается над собой, потому что кто здесь и может все испортить, так это он сам.
— Не знаю…
Ульяна целует его первая. Они так и сидят на полу рядом с разбитой чашкой, обнимаются, напитываются эмоциями друг друга. Говорят без слов.
— Это вы так гостей встречаете? — громкий женский голос раздается так не вовремя.
Улька вздрагивает, устремляет взгляд к двери, нервно разглаживая ладонями свою футболку.
— Натаха, мы на семь договаривались.
— Ты мне что, не рад? У меня съемка отменилась, и я решила приехать пораньше. О, как у вас тут миленько, — Свобода насмешливо посмотрела на диван и стянула с ног кроссовки. — Вы бы хоть встали для приличия, я так-то гостья.
