1
В городе, днем, да еще с пехотой на хвосте особо не разгонишься. Два десятка драгун охраны шли легкой рысью, следом, не особо стараясь держать ногу, поспешала мушкетерская рота из полка Гапзиса. Да, неполная, так ведь не в бой спешим! Появление готового к бою батальона в глазах проклятой твари будет выглядеть слишком вызывающе, тут никакие бумаги не спасут.
«Мы идем не драться, а договариваться! – раз за разом напоминал себе Капрас. – Договариваться!» Сейчас главное – успеть до того, как этот… Филандр примется убивать. Одержимый есть одержимый: что у него в башке творится, сам Леворукий не разберет. Озвереет на ровном месте и примется вешать прежде самим же названного срока, а отдавать мастеров нельзя! Как и объявлять войну Паоне, так что прав Фурис, единственный выход – отвлечь. Выказать уважение, перевести разговор на успешно истребленных анастасовцев, пригласить на обед… Драться будем потом, а пока тянуть и врать, врать и тянуть. Сервиллионик обожает брать заложников, надо устроить так, чтобы мастеров для острастки где-нибудь заперли, а там видно будет. Захватить ночью тюрьму и то лучше, чем устраивать побоище посреди Ксанти.
– Мой маршал, – почти шепнул едущий рядом Василис, – Кружевная.
– Пока еще Кружевная. Наше дело, чтоб Висельной не стала.
Облюбованная галантерейщиками и мастерами по парикам улица выводила к торговой площади у заставы. Карло проезжал ею раз десять – посмотреть пушки, попросить пушки, заплатить за пушки, забрать пушки… Теперь предстояло как-то забрать мастеров.
Солнышко бодро топал по замусоренной, будто в Кагете, мостовой, мимо тянулись лавки с наглухо запертыми ставнями. Когда в Боголюбивой Кирке спятила пара батальонов, от лезущих в каждую щель зевак спасу не было, но за зиму обыватели выучились бояться. Сперва – разбойников и мародеров, затем… а, как хурмецов ни зови, все одно разбойники, зато в военных люди разглядели защитников. Этим можно было гордиться, и маршал гордился, только литейщики угодили в беду как бы не по милости Капраса. Нет, им ничего не обещали, просто сочли требования об оплате справедливыми и вывезли пушки, лишь полностью рассчитавшись. Управляющий запомнил и с Прибожественным повел себя как с маршалом, а тот не понял. Так привыкшие не бояться людей парковые птицы сами вылетают к браконьерам.
Поворот. Растерянный взгляд одинокого прохожего, метнувшийся через дорогу рыжий щенок, торопливо захлопнувшееся в угловом доме окно. Позади слитный, внушающий уверенность солдатский топот, впереди – тишина и тревожный блеск витражей. Возведенная в горле улицы церковь святой Леокадии, покровительницы ткацкого и портновского дела, загораживает обзор сразу в обе стороны.
– Йорго, передай, всем оставаться здесь, на площадь не выходить. – Прежде чем подступаться к Филандру, стоит осмотреться. И собраться с духом. – Василис, ждать будете в… садике за углом. Представляете где?
– Да, господин маршал. Это очень удобное место.
Раньше между Кружевной и соседним переулком стояло что-то большое. Стояло-стояло и развалилось. Остатки стен еще проглядывали сквозь голые кусты и сухие травы, но это сейчас, летом развалины успешно прятались в зелени. Фурис, помнится, еще удивлялся, откуда здесь сад, да еще такой запущенный, нет бы склад выстроить или трактир. Земля в торговых предместьях всегда в цене, и вдруг такая расточительность. И такая удача.
– Располагайтесь и ждите. Агас, за мной.
– Господин маршал, охрану возьмите. – Излишним доверием к легату полковник не страдал. Капрас – тоже, но сейчас чем безобидней, тем лучше.
– Пяти драгун хватит.
Святая Леокадия, поблескивая розовыми изразцами, пятится назад, отделяя от своих, внезапно становится неуютно, будто сырой ночью плащ с плеч свалился. Агас привстает в стременах, смотрит на уже совсем близкий торговый обелиск, окруженный негустой разномастной толпой.
– Больше половины, – голос у Левентиса злой и напряженный, – вояки легата. В центре с дюжину верховых, остальные пешие, взяли место казни в кольцо. Горожан немного, стоят кучками, к хурмецам не суются.
– А что там за штуковина? Возле самого обелиска…
– Столичная помощь и новейшее изобретение заодно. Привезено легатом.
– То есть? – не понял, вернее, не совсем понял Карло. – Их же вешать собираются.
– Вот именно! – оскалился бывший гвардеец. – Прибожественным, для облегчения их трудов, нынче полагаются переносные виселицы в количестве, кажется, десяти штук. Эдакие наборы из брусьев, собираемых на клиньях и больших болтах. Раз именем императора надлежит вешать, то, пожалуйста, – будет вам в любом месте империи настоящая виселица, как предусмотрено уложением, ибо таков божественный порядок.
– Бацута! – с гвардией Капрас давно расстался, а солдафон в сердцах может и сплюнуть. – Кошачья бацута!
– Мой маршал, четырежды кошачья!
Гомон толпы, чей-то заходящийся плач, глухие удары, судя по звуку – по дереву, угрюмо торчащие над людскими головами столбы и перекладины, но оцеплена не вся площадь, а только самый ее центр. Ведущие к бывшему рынку улицы не перекрыты, но зевак все равно почти нет. Жители Ксанти смотреть на казнь не хотят; будь Карло обывателем, он бы тоже… А что он бы? Молился? Заперся в погребе и подпер дверь? Схватил Гирени с деткой и в бега? Было бы куда бежать, хотя у них как раз есть: Баата обещал, и Баата примет.
– Агас, а где наши мастера? Ага, вижу!
Знакомых через головы расфуфыренных хурмецов не опознать, но с дюжину сидящих на земле связанных бедолаг под собираемой прямо на их глазах виселицей разглядеть удалось. Сборщики еще вовсю крепили боковые откосы, но Молниегрозящий павлин на самом верху хвост уже распустил. Ярко, пестро, празднично, если не знать, чего доброго, решишь, что карусель ставят, Гирени б точно решила. А это еще что за… Ах ты ж, чума оранжевая!
Прибожественного Карло заметил почти случайно. Столь высокой персоне подобало пребывать если не на особом помосте, то в седле, но Филандр подготовкой экзекуции руководил лично. Настолько лично, что изволил спешиться и встать за спинами воюющих с пронумерованными деревяшками доверенных плотников.
– Ну, – буркнул скорей себе, чем Агасу Карло, – сейчас и поговорим.
– Удачи вам, – Агас, не отрываясь, смотрел на пламенеющего красавца. – Ублюдок…
– Коня подержи.
Стоящие в охранении хурмецы при виде маршала вражды не выказали и преспокойно расступились. На анастасовых вояк они не походили, а вот на напяливших мундиры чинуш – запросто.
– Решили посмотреть, как я тут управляюсь? – обернувшийся на звук шагов Филандр был весел и доволен. – Хорошо управляюсь, а вот вы кое о чем не подумали, да и я сглупил!
– Вы? – не поверил собственным ушам Карло.
– Ну, я! – легат благодушно рассмеялся. – Не сообразил, что вам надо разъяснять всё, кроме маневров. Самозванца вы разделали шикарно, но дальше, дальше… Изменники и еретики – не мухи и не мориски с кагетами, прибил и забыл. В наших делах возмездие нужно еще и должным образом подать… Погодите-ка! Молниеразящие! Пройтись по домам, тащить всех сюда… всех, кроме лежачих! Так, о чем бишь я?
