— А дети? — растерянно спросила Наймирэ. — У меня дети маленькие.
— У вас куча родни рядом, — пожала я плечами. — За детьми присмотрят. Не ищите препятствия, ищите возможности. Не хотите оставлять детей — наймите учителя. Это не сложно. Уверена, хан не откажет вам в деньгах.
Степнячка молча смотрела на меня своими прекрасными черными глазами, подведенными сурьмой. Я не понимала, то ли была с ней излишне резка, то ли, наоборот, надо было быть жестче, но знала одно: как раньше уже не будет. Если она хочет сохранить свой брак, ей стоит работать над собой. Потому что я хорошо знаю родителей: они будут меня искать и непременно найдут. И никакие приграничные войска их не остановят. Наймирэ, несомненно, красивее и моложе моей матери. Она — мать детей Тамана. Но любит-то он не ее, или думает, что любит. Надо ли ей, чтобы притихшее чувство вспыхнуло вновь?
— Для начала мне надо научиться хорошо читать и красиво писать, — приняла решение степнячка. — Думаю, никто не возьмет меня в школу провидцев, если я даже не смогу записать того, чему меня будут учить. Ты поможешь мне, Кегершен?
— Несите книги, Наймирэ-нэ, — широко улыбнулась я. — Будем практиковаться.
32
К тому времени, как Таман-дэ вернулся с лекарем, Шурану помощь уже не требовалась. Он бегал по стану, крича как чайка, и нисколько не вспоминал о болезни. Зато Аяз был все еще бледен и слаб, хотя и передвигался самостоятельно.
Лекарь, пожилой седовласый мужчина, нещадно его выругал:
— Вы, молодой человек, идиот, — заявил он, осмотрев Аяза. — Кто же сразу всю силу вбухивает? Надо по капельке, по струечке, с перерывами. Немножко влили — час отдохнули… Как хотите, раз уж я здесь, немного поучу вас. А то в следующий раз вы вообще встать не сможете!
— Я не собираюсь быть лекарем! — возмутился степняк. — Я архитектор! Строитель!
— А придётся, — ехидно заявил лекарь. — Если дар есть, его уже не погасить. Вот девушка вам объяснит, что бывает, если не учиться дар обуздывать!
— Я не лекарь, — улыбнулась я. — Я огневик. Но если не научиться управляться с внутренней силой, получится так.
Описала кистью руки круг в сторону очага: пламя с ревом взметнулось ввысь огненным столбом — клянусь, не меньше чем на сажень! Все вокруг ахнули, а я аккуратно приглушила его, загоняя обратно в камень.
— Вот так же и с даром жизни, — поднял указательный палец вверх лекарь. — Больного ненароком и угробить можно, если разом в него силу выплескивать. Да что больного, самого себя можно убить! А отказаться от лечения — тоже не выход. Будет давить внутри. Так что, юноша, прямо сейчас и начнем.
— У меня дел много, — попытался увильнуть Аяз. — Давайте потом, а? Я к вам приеду…
— Никаких дел у тебя больше нет, — строго ответил хан. — Учись, пока есть возможность. Остальное без тебя сделают. Вон — Кегершен посчитает песок и глину. Она справится.
— И не думай даже! — возразил Аяз, прижимая меня к своему боку. — Она со мной будет. С тобой не отпущу!
— Вот баран, — поморщился хан. — Ладно, бес с тобой. Забирай свою жену. Только учись.
Я же осторожно спросила лекаря:
— А кнес возражать не будет? Всё-таки он без целителя остается…
— Мстислав отправил меня в полное распоряжение… кстати, ваше, леди Виктория, — по-доброму улыбнулся лекарь. — Он сказал, что вы, как его внучка, можете мной распоряжаться. Вам, кстати, не нужна никакая помощь?
Я на мгновение задумалась: вроде бы и чувствовала себя в последнее время слабой как котенок, но сейчас ощущала себя полностью здоровой. Покачала головой — нет, мне врач не нужен.
— В такой случае, юноша, мы начнем с изучения человеческого тела. Сейчас выучим кости, мышцы и суставы…
Аяз со стоном уронил голову на скрещенные руки, но я успела заметить в его глазах огонь любопытства.
А потом оказалось, что у обучения немало приятных моментов: вечером муж повторял пройденный материал на мне: пересчитывал ребра и позвонки, прощупывал суставы, разминал дельтовидные и прочие, которые я не запомнила, мышцы, рассказывал, что язык, оказывается, тоже мышца… Да так и уснул в процессе рассказа, вымотанный до предела. Я укрыла его
покрывалом — даже во сне Аяз вздрагивал и вздыхал. С усмешкой я вспоминала свое обучение: легко не будет. Будет больно, сложно и выматывающе. Щадить его никто не будет.
На самом деле я понимала, что Аязу очень повезло найти наставника. И пусть лучше будет сложно сейчас, чем потом, когда его магический дар достигнет предела. Возраст у него вполне подходящий: в период с шестнадцати до двадцати лет у магов обычно дар резко начинает возрастать до предельного уровня. В Галлии (и в Славии тоже) обучение начинают заранее, лет в десять — чтобы к моменту окончательного становления дара маг уже умел его контролировать.
Я умею управляться с огнем — спасибо терпеливым наставникам. А сейчас вижу, что дар мой стал больше: я уже могу не просто удерживать огонь, но и угашать его. Видимо, и у Аяза дар растет, хоть и с некоторым опозданием. Раньше он только животных лечил, а теперь уже и людей сможет. Возможно, это ему не нравится. Он этого не хочет — но деваться теперь некуда. Пусть учится, а я готова ему помочь: приносить горячий сладкий чай, варить густые бульоны, служить наглядным пособием, если уж на то пошло.
Славский лекарь задержался у нас лишь на седмицу — но это были очень насыщенные дни. Супруга я видела лишь ночью и спящего, да когда приносила ему еду. Сама я усиленно занималась с Наймирэ, которая уже вполне сносно писала, а читала и вовсе быстро. Не могу сказать, чтобы мне было трудно в Степи: напротив, я вполне обжилась. Свободы здесь у меня даже больше, чем дома. Погода прекрасная — ни дождей, ни холодов. Книг, правда, мало, и поговорить не с кем, но и дома у меня из собеседников лишь родители и братья были. Служанок больше интересовало, кто из горничных мил конюху, у кого какая юбка да кого родит Суна, которая косая на один глаз. Разговоры степнячек были совершенно те же.
Интересно мне было с Наймирэ, которая обладала острым критическим умом и язвительным языком; с Таманом-дэ я спорила о ценах и способах выращивания винограда, да правила его расчеты. С Эмирэ мы обсуждали скотоводство — книги, по которым она училась читать, принадлежали хану, других не было. Скотоводство было нам все же ближе, чем «Ирригационные системы древне-эрхийского государства».
Я теперь даже заболеть не боялась — у меня есть личный лекарь. Опасалась я только дождей и холодов: мало приятного жить практически на улице в непогоду. У меня даже возникла мысль предложить Аязу зимовать в Славии. В конце концов, у нашей семьи там были земли. Отчего бы не выстроить свой дом? Денег у Оберлингов достаточно, да я и сама не бесприданница. У меня имеется солидный счет в банке. Мне бы хватило и на дом, и на кофейню, и на учителя для мужа. Только я очень сомневаюсь, что он станет меня слушать: всё же он степняк, а у них обычаи другие. За женой никто не пойдет и на ее деньги жить не станет.
