– Прорвались, – выдохнул Эстет. – Даже не верится.
– Говорил же Валерыч не лезть, – в сердцах выпалил Батя. – Не послушались, бараны.
Бригадир попытался привести в чувство извозчика, но мужчина словно провалился в глубокий обморок. Сильно ударился головой или что-то еще? Врачей в их команде не имелось, и никто не мог сказать, что случилось с Валерычем. Оставалось надеяться, что мужчина скоро сам придет в сознание. А пока его устроили поудобнее на полу дрезины, сунув под голову вещмешок.
Батя сел вперед, осмотрелся – управление немудреное, и сами справятся, покуда рулевой в отключке.
– Поедем, а там видно будет, – решил бригадир. – Не стоять же тут и ждать, пока Валерыч очухается. Может, он до завтра в отрубе проваляется.
Их путешествие продолжалось. Проехали заброшенную станцию – Волочаевку, такую же унылую и покинутую, как и остальные. Постукивали колеса дрезины, рощи сменялись зарастающими полями. Сколько они уже проехали со времени встречи с тигром, никто не знал. Час, полтора? Но Михей заметил, что дневной свет начал потихоньку иссякать. Погода вроде стала налаживаться – утянуло тучи, небо очистилось и теперь не казалось таким хмурым. Впереди вдруг блеснул закатный луч солнца. Светило, будто на прощание, поцеловало лес на горизонте и ушло на покой до утра.
– И как теперь узнаем, когда этот Смидович будет, – посетовал Леха. – Вон, опять какой-то поселок виднеется. Может, он?
Проскочили еще одну станцию. Дряхлый вокзал, рассыпающиеся дома, поодаль – река. Тихо-мирно – ни зверья, ни других опасностей. Значит, то был не Смидович, которым так пугал Валерыч. Долго ли еще ехать до конечной – кто им теперь скажет? У Михея в душе росла тревога. Вроде бы все ближе к дому – а неспокойно. Чужие земли пугали неизвестностью. Чего ждать от них? Тигров, летающих хищников, неведомых чудовищ, про которых сказывал извозчик? До кучи полезли в голову мысли о Ромке, и стало совсем уж скверно на душе.
– Ночлег надо искать, – задумчиво произнес Батя. – Не в поле же нам куковать.
– Я бы еще подальше отъехал, – сказал Михей. – Тревожно тут, не по себе прямо.
– Дельно, – согласился Батя. – Местность незнакомая. Кто знает, когда Валерыч отойдет.
Извозчик «отходить» пока не собирался. Лежал, закатив глаза, сопел через фильтры. Глядя на Валерыча, Михей не очень верил в то, что сказал бригадир про способности водителя. Хотя, кто знает, что теперь в новом мире творится? В воде чудища живут, над Хабаром тоже монстры летают. Почему бы какому-то мужику не научиться необычному, когда все вокруг через одно место?
Смеркалось. С неба через прорехи в тучах поглядывали первые звезды. Следом за дрезиной ползли стылые сумерки, нагоняли. Тянулся из низин под насыпью шлейф ватного тумана, облизывал рельсы и колеса. Резко посвежело, пахнуло весенней оттаявшей землей и прелью. Михей глянул на Валерыча – мужчина до сих пор не пришел в сознание. Хоть и не нравился ему водитель, но сейчас без него парень чувствовал себя неуютно. Мужчина хотя бы знал местность и возможные опасности, а они здесь – как слепые котята. Скоро совсем стемнеет – и далеко ли они ночью уедут?
Темнота густела на глазах. Теперь Мишка плохо различал лица товарищей – только силуэты. Батя сидел спереди и сосредоточенно вглядывался в сумерки.
– Кажись, опять поселок, – доложил он.
– Может, приехали? – осторожно спросил Леха. – Смидович?
– Да я почем знаю, – недовольно бросил Батя. – Хоть бы Валерыч карту с собой возил. Чего нам, здесь, что ли, теперь ночевать?
Вставать на ночлег тут не хотелось. Леха еще раз вздумал потормошить Валерыча – тщетно. Михей нутром чуял тревогу, исходящую от этого места. Он никак не мог разобрать – то ли это внутреннее чутье предупреждало его о грядущей опасности, то ли просто страх перед незнакомым миром, куда завела их судьба, давал о себе знать. Ладони крепче сжимали цевье ружья, глаза пытались разглядеть хоть что-нибудь в бойницы. Вроде какое-то массивное здание громоздится справа черной глыбой. Слева – невысокие домишки понатыканы тут и там. А чего дальше – не разглядеть, не понять, все сумерки поглотили.
Дрезина катила почти бесшумно. Темнота обволакивала мир – метрах в пятнадцати стирались границы, размывались очертания, смешиваясь с черными красками ночи. Мишка вдруг вспомнил, как мама в детстве читала ему сказки про мореплавателей, что бороздили на кораблях неспокойные моря в поисках неизведанных земель. Наверное, они так же себя чувствовали – одни, ночью, посреди океана, полного тревог и опасностей.
– У него же фонарь на носу был! – вспомнил Михей. – Может, рабочий?
– Точно, блин, – спохватился Батя. – Где он тут включается? А то как котята слепые.
Бригадир принялся шарить руками и вскоре нащупал выключатель. Щелчок – и пути перед повозкой осветило ровным желтым светом. Фонарь оказался довольно мощным – луч протянулся далеко, выхватил пространство, укрытое завесой темноты. И тогда Михей увидел, чего так боялся извозчик.
Сомнений не было – они добрались до Смидовича.
Повсюду, насколько позволял видеть свет фонаря, стелилось белесое полотно, покрывающее и пути, и прилегающие строения. Оно обволакивало все вокруг, растворяясь в ночи. Казалось, весь мир снаружи оплетен гигантской сетью.
«Что это? Откуда оно здесь?» – спрашивал сам себя парень, осторожно глядя в бойницы.
– Паутина! – прошептал Эстет. – Кругом паутина.
Нехорошая догадка кольнула Мишку. Если здесь столько паутины, то тогда какого же размера должны быть те, кто ее соткал?
– Стоп! – заторопился Батя, давя на тормоз. Колеса противно завизжали, и дрезина принялась резко сбавлять ход, пока совсем не встала. – Смидович, мать его.
– Тихо, – приложил палец к респиратору Леха. – Слышите?
Ровно тарахтел мотор повозки, но даже сквозь эти звуки Михей услышал другие – посторонние. Они доносились отовсюду – сзади, с боков и будто бы даже сверху. Казалось, многочисленные каблуки стучат по деревянному полу. От них душу окатывало ледяным страхом, и хотелось поскорее убраться из проклятого места. Наконец, послышался новый звук – словно огромным ножом резали матерчатую скатерть. А потом снова – топот и скрежет, все ближе и ближе.
– На газ дави! – зашипел парень, чувствуя озноб от накатившего ужаса. – Валить надо!
Бригадир и без того знал, что делать. Мотор заурчал, и дрезина рванула вперед. Луч фонаря заскользил по громадным полотнищам паутины. Колеса резали ткань, сотканную неведомыми созданиями. Здесь, на путях, ее было еще не так много, а вот дальше, в темноте, парень различал вздыбившиеся белые горы. Быть может, здесь иногда ездили дрезины, потому пауки и не успевали наткать новой паутины? А может быть, они, наоборот, старались не сильно засорять пути, чтобы удобнее было охотиться на случайных путешественников?
Михей запнулся обо что-то и глянул под ноги. Бесчувственный Валерыч вдруг зашевелился и открыл глаза.
