– А попасть в сейф вам крайне важно, – продолжил Ванзаров. – Так вот, мое условие: прямо сейчас мы едем в участок, берем пристава Давыдова, и я снимаю печать.
– Каким образом?
– Сорву собственной рукой.
– Но ведь…
– У меня есть возможность сделать это совершенно законно, если не сказать – официально.
– Что потребуется от меня?
– Даете слово офицера.
– Это слишком высокая цена.
– Ничего постыдного от вас не потребуется. Всего лишь расскажите мне, что было в сейфе.
– Почему было? – спросил Ендрихин недрогнувшим голосом.
– Если вдруг оттуда что-то и пропало, то мы убедимся в этом воочию. – Ротмистру послали официальную улыбку от сыскной полиции.
– Даю вам слово офицера. – Ендрихин встал быстрее, чем договорил. – Поехали. Не будем терять время.
Ивлев так углубился в сложное предложение, ввернутое в запрос, как штопор в пробку, что на миг отвлекся от интереснейшего разговора, который честно подслушивал. Когда он поднял глаза, удивленный тишиною, в кабинете не было ни Ванзарова, ни его гостя. Старый чиновник только подивился молодой прыти. И немного позавидовал. Ему бы так…
• 34 •
Давыдов не чувствовал усталости. Его окрыляло чувство, какое бывает у полководца, верящего в победу. Он уже представил, как окружит и возьмет штурмом противника, если потребуется. А уж как он найдет убийцу и какие потребуются улики – все это его вовсе не волновало. Ему казалось, что стоит прийти к простой и замечательной мысли, как все остальное как-нибудь само собой образуется. Он ясно увидел, что вся полицейская хитрость заключается в том, чтобы верно угадывать шаги врага и вовремя брать за шкирку. Только к этому надо добавить долю решительности. Вот у господина Ванзарова так легко выходит потому, что делает он все быстро и не раздумывая. Видно, у него и в карты ловко выходит, раз так умеет угадывать. Сыск как карты – поставил на туза и снял банк. Натиск и скорость – вот что главное.
Ходя по кабинету, пристав прикидывал, как надежнее взять убийцу. Сразу бежать или немного подождать. Он что-то яростно нашептывал и активно жестикулировал руками, будто поднимая в атаку свой пехотный батальон. Врагу приходилось туго. Его крутили, вязали и ловили с поличным, враг покрывался пунцовым цветом, отчаянно пугался, плакал и делал окончательное признание. Правда, в разгоряченном воображении пристава. Он так увлекся сочными картинками, что не сразу заметил, что в кабинете посетители.
– Пристав, вы взволнованы! – сказал Ванзаров, помахивая ладошкой. – Явный признак, что напали на след убийцы.
Когда в мечты врывается реальность, всегда немного тоскливо. А тут еще оказался в смешном положении перед Ванзаровым. И еще этот господин в штатском, будто его пальто кого-то может обмануть. Пристав спрятал смущение в легком покашливании и сказал, что рад встрече. Что было правдой.
– Викентий Александрович, ночь не спали и до сих пор на ногах?
– Да вот все как-то не можем… ищем…
– Тогда мы вас долго не задержим. Личные вещи, что были на убитом князе, изъяты?
К чему это вопрос, пристав не понял. Неужели опять проверяют на исполнительность? Вроде б уже доказал, что может трудиться, не щадя ни себя, ни чиновников…
– Как полагается… Все в протоколе… – проговорил он, стараясь угадать, что за этим кроется. Но в этом не сильно преуспел.
– Связка ключей, что была у князя в брючном кармане, у вас?
– Так точно… Держу у себя в сейфе. А что?..
– Позвольте взглянуть?
Просьба была несколько странной, но пристав не нашел предлога, чтобы ее не выполнить. Тем более если просит Ванзаров. Он вынул из сейфа бумажный кулек, в какой складывали сладости и сушки, развернул и вытряс в протянутую ладонь связку ключей.
– Эти? – Ванзаров, не выпуская ключей из рук, показал их Ендрихину.
– Да, без сомнения…
– А в чем, собственно… – спросить пристав не успел. Его оглушили. Нет, по голове его не били, но то, что сейчас произошло, было сродни удару обухом по затылку.
– Да как же такое возможно… Господин Ванзаров… Вы же сами…
У Давыдова просто не было слов от удивления, смешанного с возмущением. Вот они какие, эти ловкие ребята из сыска: притворяются честными и добродушными, а сами так и норовят обделать свои делишки. Наверняка этот в штатском немало посулил. Вот Ванзаров и продался. А еще о долге и чести говорил! Пристав не мог точно вспомнить, кто ему говорил об этих понятиях, но был уверен, что именно Ванзаров нечто такое ему внушал. И вот – пожалуйста…
– Господин пристав, я действую исключительно в рамках закона и вверенных мне полномочий, – и Ванзаров протянул сложенную бумажку.
Таких приказов Давыдов никогда в руках не держал. Слышал, что они бывают, но чтоб вот так получить безграничную власть от самого губернатора – это редкий случай. Быть может, единственный. Пристав долго рассматривал и печать, и подпись Клейгельса, которую прекрасно знал, и в который раз вчитывался в простые строчки, пытаясь угадать, сам ли Ванзаров вписал свою фамилию или ее вписали. О том, кто это сделал, пристав и хотел бы узнать, да только кто же о таком спросит? А уж тем более ответит. Это в каких надо сферах вращаться, чтобы получить подобный карт-бланш. Аж жуть берет… Ох, не простой это господин…
– Раз так… – проговорил пристав, возвращая опасный документ. – Как прикажете… Слушаюсь…
– Для вашего спокойствия оставлю служебное распоряжение… – Ванзаров попросил чистый лист бумаги и быстро написал расписку. Что было с его стороны вовсе не обязательно, но стало проявлением чистого добросердечия. А то ведь случись что – как доказать, что не самовольничал Давыдов, а выполнял приказ. Пристав немного успокоился и предложил пройтись, благо от участка до места преступления было рукой подать.
Печать с входной двери он сорвал сам. Господам предложил пройти первыми: он все равно уже в квартире все видел и описал. Ничего там нового нет.
– Где сейф?
Ендрихин указал на открытую дверь, что вела из гостиной.
Обстановка квартиры говорила, что обжить ее как следует не успели. Князь даже не расставил фотографии и прочие безделушки, сказавшие бы о его характере и проявленные в интерьере его дома. На спинку стула был повешен пиджак от смокинга, который князь так и не успел надеть. Кровать в спальне была аккуратно застелена, небольшой платяной шкаф стоял с раскрытой створкой, за которой просматривалось несколько костюмов. В углу напротив кровати стоял массивный английский сейф, который под силу было втащить не менее четырем крепким грузчикам. Черный куб был украшен накладными жезлами и коронкой в виде ракушки. Позолота истерлась, грани сейфа несли на себе следы долгой и верной службы.
Давыдов передал ключи и предпочел отойти в сторонку. Ванзаров сорвал бумажную полосу с печатью Особого отдела и росписью Гуровича.
