«Человек может сделать то, что захочет, даже оставить смертельно раненного друга, – подумал он. – Это только вопрос силы воли, нужно сконцентрироваться на чем-то другом. Например, считать шаги. Один, два, три…»
Взрыв он услышал на семьдесят пятом.
Глава IV
Обед подавали à la russe
[9], хватало легкого поднятия руки – и слуги сразу же заменяли посуду или подавали новое блюдо. Рудницкого посадили рядом с Анастасией, алхимик почти сразу же заметил, что на это место не было других желающих: княжна жаловалась на каждое блюдо, однако проявляла чрезмерный интерес к сладостям, к едва скрываемому ужасу родителей. Второй соседкой Рудницкого была молодая красивая женщина с двухлетней дочерью на коленях. Насколько он помнил, это жена какого-то английского аристократа. Он сидел напротив, между старшими дочерями царя, что было более выгодным положением, поскольку он не должен был выслушивать жалобы разбалованного подростка или защищаться от ласк пускающего слюни малыша.
Рудницкий вздрогнул: княжна Анастасия снова ткнула его в локоть. Не специально: девочка с хмурой миной ковыряла ложкой в тарелке с супом, словно надеялась, что он сам исчезнет.
– Анастасия! – суровым тоном произнесла царица.
Девочка со страдающей миной попробовала суп, после чего вернулась к прерванному занятию.
– Может, доешь уже суп? – не выдержал алхимик.
– Не хочу, – буркнула она.
– Когда я гримасничал, как ты, моя няня читала мне стишок про Фрица.
– Про Фрица? Не знаю такого.
– Жаль. Когда узнаешь, может быть слишком поздно, – сухо произнес Рудницкий.
– Вы можете прочитать этот стишок? – спросил царь, прерывая разговор с женой.
Рудницкий смущенно откашлялся: приглашение к столу было выражением благодарности за спасение наследника престола, но алхимик чувствовал неуверенность в присутствии царской семьи – то ли гость, то ли медик, кто-то на уровень выше, чем слуга. Неожиданно он ощутил раздражение, все-таки он оказался тут не по собственной воле.
– Прошу о понимании, если что-то забуду, я слышал его почти тридцать лет назад.
Силой воли он удержался от того, чтобы ослабить ворот теперь, – все смотрели на него.
Толст, как кубарь, и круглолиц,
Как полный месяц, был наш Фриц;
Всегда румян, здоров и бел,
Всё без разбора пил и ел.
Раз как-то подают обед,
А Фриц кричит: «Нет, супу, нет,
Нет, супу не хочу я, нет!
Ни ложечки не проглочу я, нет!»
Смотри, на следующий день
Упрямый Фриц, ну точно тень,
А все кричит: «Нет, супу, нет,
Нет, супу не хочу я, нет!
Ни ложечки не проглочу я, нет!»
На третий день беда, беда!
Нет толстяка почти следа;
Ослаб, ужасно исхудал,
А все ж, увидев суп, кричал:
«Нет, супу не хочу я, нет!
Ни ложечки не проглочу я, нет!»
И на четвертый день все то ж,
И Фриц на ниточку похож;
В нем веса только золотник.
В день пятый умер баловник
[10].
Минуту за столом царило молчание, и наконец взрослые взорвались смехом.
– Очень вовремя, – сказал царь. – Анастасия должна выучить его.
– Но это невозможно, – запротестовала девочка. – Умереть из-за того, что не ешь суп?
– Не знаю, я не врач, – ответил монарх с притворной серьезностью. – В отличие от господина Рудницкого.
Анастасия подозрительно глянула на алхимика, но через некоторое время на лице девочки появился страх и она потянулась за ложкой.
– Бхаво, – похвалила его на ломаном русском соседка. – Вижу, вы уметь обходить с детьми. Мы давно искать няню для нашей девочки. Были уже два, но не выдержать.
– Интересно, почему? – иронично спросил Рудницкий, глядя на извивающегося, как уж, ребенка.
– Наша малышка есть очень живой.
– Ну да, – признал алхимик. – Я заметил.
– Это плохо? – забеспокоилась молодая мама.
– Наоборот. Такое поведение – признак отменного здоровья и темперамента.
– Есть хорошо сидеть за столом с доктором, – сказала она. – Можно, полючить бесплатный консультацию.
Рудницкий ответил улыбкой, не зная, как реагировать на шутку аристократки.
– Если бы вы могли в фольное время смотреть Матильду…
– Я в вашем распоряжении, хотя мне кажется, что с ребенком все в порядке.
– Но она так вертить и ничего не слушать!
– Ей просто скучно. Если бы ее чем-то заинтересовать, она была бы намного смирнее.
– Заинтересовать? Она не хотеть играть в куклы. Она не хотеть играть ни с чем. Ей интересовать только живые животные. Ох, нет! Проказник, проказник! – ругала она дочь.
Ребенок, воспользовавшись минутой невнимания матери, перевернул бокал с вином. Слуга сразу же принес новый бокал и накрыл пятно салфеткой.
– Неужели вы как врач правда считаете, что это только проблема скуки? – спросила царица.
– Конечно, Ваше Высочество, – осторожно ответил Рудницкий.
Его отношения с императрицей были сложными: Александра Федоровна не любила его, но, похоже, она оценила то, что он сделал для Алексея. Отсюда и титул, который он не заслужил.
– Я не верю, что можно повлиять на воспитание ребенка в таком возрасте, – заявила она, надувая губы.
Снова внимание всех присутствующих было направлено на Рудницкого, и алхимик в душе проклинал свою болтливость. «Нужно было держать язык за зубами», – подумал он со злостью.
– Хорошая няня может завладеть вниманием ребенка. Даже маленького, – сказал он. – И мне приходилось успокаивать таких пациентов.
– В таком случае ждем демонстрацию.
Рудницкий ощутил, как кровь ударила ему в голову, похоже, царица решила указать ему на место. Публично. «Ничего удивительного, что ее все ненавидят, – подумал он. – Возможно, пришло время напомнить сотрапезникам, с кем имеют дело?»
– Как пожелаете, Ваше Высочество, – спокойно сказал он.
В этот раз он только прошептал слово силы, ведь иллюзия должна иметь небольшой диапазон, и на столе между тарелок появился живой кролик. Алхимик легким движением руки направил его к ребенку.
Девочка радостно запищала и погладила животное. К удивлению Рудницкого – он никогда раньше не использовал такие фокусы, – маленькие ручки не прошли через фантом, казалось, что кролик материален.
