Зав прикусил губу, но не отвел глаз.
– Это не совсем правда, поскольку, входя в анклав, вы каждый раз рискуете жизнью, – ответил он. – А мы могли бы доставлять вам первичную материю, когда только пожелаете. Ну и с врагами может случиться разное. Что если на свободе окажется кто-то такой, как Самаэль? Кто его остановит?
– Армия, – ответил алхимик.
– Сомневаюсь, – парировал Проклятый. – Уж точно не та, что сейчас находится в Варшаве. Она тут ненадолго.
– Не понял, – вмешался Анквич. – Что вы имеете в виду?
– Приближается перелом, – ответил Зав. – Не могу сказать конкретно, поскольку мне не хватает знаний вашего мира, но в одном я уверен: эти солдаты скоро уйдут.
– Немцы оставят Варшаву? Бред! – заявил Рудницкий.
– А если так произойдет, вы измените свое отношение к моему предложению?
– Я подумаю, – буркнул алхимик. – Однако это только часть проблемы. Намного сложнее с гарантией, что вы не тронете никого с той стороны барьера.
– Мы не даем никаких обещаний, – покачал головой Проклятый. – Мы же должны защищаться.
– Кузина? – спросил Рудницкий.
– Пусть принесут присягу в Круге, – сразу же ответила девушка. – Пообещают, что ни на кого не нападут первыми. И в случае чего они примут твое наказание.
– Какое, к черту, наказание?
– В спорных делах. Кто-то вынужден будет это разрешить, – сказала она. – И кто же, если не ты?
– На что-то такое мы можем согласиться, – осторожно сказал Зав. – С одним условием: это должно касаться и второй стороны.
– То есть?
– Если мы станем объектом агрессии кого-то из людей, вы накажете и его. Я имею в виду ситуации, не требующие немедленной реакции или защиты жизни.
– Но у меня нет такой власти, которая позволила бы мне выполнять функции судьи! – запротестовал Рудницкий.
– Формально – возможно, но наш договор и так неофициальный. И еще одно, прошу не затягивать с решением. Как я уже говорил, барьер вокруг анклава не является для нас большой проблемой. Если мы придем к выводу, что предоставлены сами себе, то не гарантируем безопасности жителей Варшавы. И нет, это не угроза! Обычная констатация фактов. Мы же должны будем как-то управляться с той стороны, добывать деньги и документы. А без вашей помощи… – Он развел руками.
– Разве что-то такое вообще возможно? – спросил алхимик Анквича. – Достать документы? Я только аптекарь, а не мошенник!
– Мне кажется, что на этот вопрос скорее ответит Виктория, – дипломатично сказал Анквич. – Я мало разбираюсь в таких вопросах, хотя слышал, что это не так трудно, как кажется.
Виктория кашлянула и пожала плечами.
– Никаких проблем, – коротко сказала она. – Я знаю людей, которые могут это уладить.
Как заметил Рудницкий, девушка не выглядела напуганной встречей с theokatáratos. Она скорее создавала впечатление ребенка, который остался без присмотра в магазине сладостей.
– Если немцы оставят Варшаву, я рассмотрю ваше предложение, – сказал Рудницкий.
– Ладно, это уже недолго, – буркнул Проклятый. – Еще одно, если мы захотим с вами связаться, то отправим посланника.
– Какого посланника?
– Его.
Алхимик стиснул зубы – на плече Зава появился черный ворон. Птица склонила голову и посмотрела на Рудницкого красным, как рубин, глазом. В памяти всплыло четверостишие старого поэта, которое в детстве ему читала мама:
Хугин и Мунин скитаются по миру Каждое утро, снова и снова, Я всегда боюсь, что мысль прервет полет и память верность мне не сбережет.
Мама… Анна, или, как она сама говорила о себе, Анна Эриксдоттер. Несмотря на то что прошло столько лет, а воспоминания из детства поблекли, словно старая почтовая марка, Рудницкий знал, как она выглядела, – в кабинете отца всегда висел портрет улыбающейся девушки с ямочками на щеках, с глазами цвета морской волны. Сейчас он находился в сейфе отеля вместе с остальными семейными реликвиями.
– Достаточно будет сказать ему то, что вы хотите передать нам, и он все повторит, – сказал Зав, вырывая алхимика из воспоминаний.
– Понятно, – пробормотал Рудницкий, вставая из-за стола. – Нам пора идти. До ворот недалеко, но в случае осложнений…
Зав остановил его жестом: у алхимика создалось впечатление, что они общаются только им известным и незаметным для других способом.
– Не будет никаких осложнений, – сказал он через минуту. – Мы проследим.
– Если вы нас будете сопровождать, то немцы это заметят.
– Не заметят, – заверил мужчина.
Позолоченные солнцем улицы казались совершенно пустыми – ни один из Проклятых не вышел с ними из комнаты, однако Рудницкий ощущал неприятный мороз на спине, словно кто-то следил за каждым его шагом. Сначала он держал оружие наготове, но по мере приближения к барьеру его настороженность ослабевала.
Когда он заметил охранную башню, беспокойство полностью исчезло, и алхимик перевесил «мосинку» через плечо. Даже если сильнейшие из theokatáratos – вспомнить хотя бы Самаэля – едва выдерживали близость серебра, то тут на них уже никто внезапно не нападет.
Словно вторя его мыслям, огромные ворота открылись, и фон Трош вышел навстречу.
– Что с патрулем? – спросил он.
– Мы не нашли никаких следов, – ответил Рудницкий. – Однако я думаю, что они мертвы. Возможно, мы в следующий раз что-то найдем.
– Не будет следующего раза, мы закрываем анклав, – проинформировал хмуро фон Трош. – У нас нет выхода – россияне перешли в наступление и прорвали фронт.
Алхимик недоверчиво покачал головой, однако Зав оказался прав: идут перемены…
Глава VIII
Рудницкий дернул на себя металлическую ручку, и двери огромного бронированного сейфа неохотно приоткрылись, еще одно усилие – и он увидел сложенные на полках банкноты, серебряные слитки и стопки золотых и серебряных монет. Алхимик открыл большую шкатулку и высыпал в нее горсть марок, отчеканенных по случаю двадцатипятилетия брака княжеской пары фон Ангальт. Один из отельных гостей заплатил ими по счету.
Рудницкий еще минуту разглядывал запасы, собранные в сейфе, потом сделал несколько странных движений, словно дирижер, руководящий невидимым оркестром. Тихо щелкнула защелка, и в задней стенке выдвинулся секретный ящичек. В тайнике лежало три пузырька размером с человеческий большой палец, наполненных порошком цвета антрацита. Каждый из пузырьков стоил больше, чем квартальный бюджет Варшавы. Цена на первичную материю продолжала расти.
Рудницкий осторожно пересыпал щепотку порошка в ампулу из цветного стекла и закрыл бронированные двери, что потребовало нескольких минутных манипуляций. Потом он вернулся в комнату – сейф находился в подвале отеля, погасил свет и присмотрелся к ампуле, что держал в руке. В темноте засияла миниатюрная голубая звездочка. По неизвестным причинам первичная материя испускала сапфировое свечение, что использовалось как для ее подделки, так и для определения ее подлинности. Ясное дело, что тест был лишь ритуалом – алхимик не сомневался, что его сокровище в безопасности, сейф был лишь одной из защит.
