Странная служанка положила на стол коробку и встала рядом с Анастасией.
– Коснись серебра.
Девушка закусила губу и коснулась пальцем ножа.
– Коснулась, и что?
– Не так.
Алхимик схватил ее за запястье и прижал ее ладонь к ножу. Блеснуло лезвие, но Анастасия удержала служанку решительным жестом.
– Это неприятно, но ничего больше, – удивленно произнесла она. – Словно опустила руки в ледяную воду. Как ты это сделал?
– Помнишь нашу первую встречу? – спросил он в ответ. – Я и Сашка нашли тебя в анклаве.
– Трудно забыть.
– Нас отправили выяснить, каким чудом theokatáratos появились в Варшаве. Им помогли какие-то маги, рисуя на сводах каналов знаки, которые частично нейтрализовали серебро. Я их запомнил.
– И что из этого? Символы действуют лишь тогда, когда адепт понимает их значение, то есть он должен познать их в библиотеке.
– Похоже, не совсем так. Мне кажется, есть и другой способ. Я вижу ауру вокруг этих знаков, что позволяет мне в какой-то мере узнать их структуру, а следовательно, и их свойства. Когда я их воспроизвожу, они действуют, хотя в меньшей степени, чем если бы я узнал их в библиотеке.
– Ну ладно, но ведь это обычный металл, а не алхимический. Даже в этих побрякушках я долго не выдержу в «Пристанище».
– Это нужно проверить. Твоя сопротивляемость серебру с каждым разом все сильней, пока ты живешь в этой ипостаси?
– Теоретически.
– Это относится ко всем theokatáratos, правда? Еще немного, и вы будете непобедимы.
– Нет, это не так работает. Действительно, наша чувствительность к серебру со временем снижается, но только до определенной степени.
– А конкретней?
Анастасия потянулась за чашкой, сделал глоток ароматного напитка, пытаясь оттянуть время, наконец отослала жестом служанку.
– Через несколько лет я буду не так сильно реагировать на обычное и даже алхимическое серебро, но это касается исключительно расстояния, с которого я могу его терпеть. Если серебро войдет в контакт с моей кровью, я умру, даже через тысячу лет.
Рудницкий неуверенно кашлянул, понимая, что «тысяча лет» – это не фигуральное понятие, а сухая констатация факта: Проклятые были бессмертными.
– Ну что? Придешь ко мне? – спросил он.
– Приду, – вздохнула она. – И сообщу Зигмунду.
– Он знает, кто ты?
– Я люблю его, но не настолько. А почему ты спрашиваешь?
– Из осторожности, – буркнул он. – Я хотел бы знать, о чем при нем могу говорить. Еще немного, и я потеряюсь во всех этих византийских интригах.
– Кстати, по поводу интриг…
– Что?
– Ты знаешь, что Марковский хочет отобрать дом тети? Его доверенный, некий Будзевич, отправил в СОВ письмо, в котором предлагает конфисковать имущество Марии Павловны в пользу какого-то несуществующего благотворительного фонда.
– На каком основании? И почему несуществующего?
– Насколько я знаю, это продиктовано необходимостью забрать награбленное имущество у захватчиков. А фонд должен появиться в ближайшем неопределенном будущем. Господин Будзевич обещает это.
– Какие у него шансы?
– Большие. Он дал взятку, и дело разрешится в любой момент. Я хотела уладить это по-своему, но раз ты тут, я подумала, может, тебе удастся как-то задержать процедуру без использования… нетрадиционных методов.
Алхимик вздрогнул, видя выражение глаз девушки и ощущая себя так, словно нырнул в колодец без дна.
– Я займусь этим, – холодно пообещал он. – Это касается только дома тети или вообще имущества россиян?
– Всего имущества россиян.
– Прекрасно, – буркнул он. – В этот раз господин Марковский откусил больше, чем может проглотить, хотя меня удивляет, что он отважился на что-то такое после встречи с Кинжальщиками.
– О чем ты говоришь?
Рудницкий в нескольких словах пересказал ей, как Кинжальщики наказали Марковского за публичное вранье.
– Странно, – согласилась с ним девушка. – Он же трус. Кто-то стоит за ним. Ты сможешь это остановить?
– Если нет, то позволю тебе им заняться, – хмуро произнес алхимик.
– Позволишь? – Анастасия подняла брови.
– Я имел в виду, что ты вырвешь его сердце с моим благословением, – иронично ответил он. – Не придирайся к словам! Но я думаю, что смогу переубедить чиновников в том, что это плохая идея. Это только банда напыщенных фигурантов, лишенных реальной власти.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Что ж, в таком случае увидимся завтра, сегодня еще несколько дел есть. Но мысль мне понравилась. Ну с этим сердцем.
– Я пошутил!
– А я – нет!
* * *
Несмотря на полуденный час, во дворце Яблоновских царило оживленное движение: посетители толкались по коридорам, стояли в очередях или просто обговаривали новые распоряжения СОВ. Первые полчаса Рудницкий маршировал от одного окна к другому, силясь найти чиновника, занимающегося недвижимостью. Наконец его направили к нужному кабинету. Табличка на дверях информировала, что его занимает советник Остапович. Похоже, вопрос недвижимости интересовал многих варшавян, поскольку около дверей толпилось больше десятка человек. Еще через час сухощавый ассистент Остаповича неопределенного возраста проинформировал алхимика, что советник его примет.
Центральное место просторного помещения занимал невозможно огромный стол, вдоль стен стояли стеллажи до самого потолка. Все полки прогибались под тяжестью документов. Сам Остапович оказался мужчиной среднего возраста, габаритами соответствуя размерам мебели, за которой он восседал. Седые, коротко подстриженные волосы контрастировали с апоплексической кожей, широкое грубоватое лицо с похотливо поджатыми губами не производило приятного впечатления.
– Слушаю, – буркнул он, глядя на Рудницкого.
Алхимик стиснул зубы и спокойным, взвешенным тоном спросил про каменицу, принадлежащую княгине Самариной.
– Почему это вас интересует?
– Я – родственник Марии Павловны, и до меня дошли слухи, что имущество княгини пытаются захватить аферисты.
– Правда?
– Конечно, вас интересуют фамилии этих жуликов?
– Я могу посмотреть на ваши документы? – возразил клерк.
Рудницкий положил на стол паспорт. Остапович полистал его, но вместо того чтобы отдать, прижал к столешнице большой, мясистой рукой.
– Никаких вопросов, почему я являюсь родственником княгини Самариной, несмотря на другую фамилию? Никаких сомнений? – зубоскалил алхимик.
