С того времени как Забельская привезла в отель раненую Викторию, Маевский стал его правой рукой. Интеллигентный мужчина с худым лицом не был похож на охранника, но тем не менее был одним из лучших учеников Анквича.
Маевский кивнул, давая понять, что понял распоряжение.
– Что-то еще? – спросил он.
– Какая ситуация?
– Пока все спокойно. Снаружи так же. Солдаты оцепили отель двойным кольцом, установили шлагбаумы на улицах. У них есть даже пулеметы.
– Это хорошо, лучше перестраховаться. А сейчас иди спать, завтра будет тяжелый день.
Когда за Маевским закрылась дверь, алхимик подошел к окну и глубоко вздохнул. На улице зажегся газовый фонарь, через мгновение второй. Освещенные теплым желтым светом окна камениц добродушно моргали, обещая своим жителям спокойный сон, но Рудницкий знал, что не принадлежит к миру, где единственная опасность таится в рассказанных на ночь сказках. В эту ночь ему будет составлять компанию холодная сталь, а время до утра будут отсчитывать шаги стражи.
* * *
Анастасия облизала ложечку и потянулась за очередной порцией мороженого. Самарин нетерпеливо дернулся, а алхимик наблюдал за девушкой с растущим беспокойством. Ее поведение не обещало ничего хорошего, Анастасия уклонялась от ответов только тогда, когда ей нужно было подумать. Значит, дело серьезное…
– Это месть, – наконец ответила она.
– За что? – взорвался Самарин. – Да, я боролся против Amici Mortis, но ведь не я один. Почему они не атаковали тебя или Олафа? Или жандармов?
– Речь идет не об Amici Mortis, они немного значат для theokatáratos, это Проклятые хотят тебе отомстить. Ты убил князя, – пояснила она, видя вопросительный взгляд россиянина.
– Ты считаешь, что это кто-то из прислужников Самаэля? – быстро спросил Рудницкий.
– Скорее новый князь. Или Шептуны. Один из тех, кто пытается сюда вырваться…
– Ты думаешь, что они хотят рассчитаться со мной за смерть своего приятеля? – с недоверием уточнил Самарин.
– Приятеля? Ни в коем случае! Такие как они, не имеют приятелей, возможно союзников, но не в этом дело. Я рассказывала вам, что нашим проклятием является жажда доминирования. Кто-то, кто хочет перенять власть над петербургским, а может, и не только петербургским анклавом, должен доказать, что лучше других… претендентов. А самый легкий способ – это убить того, кто убил Самаэля. Или сделать так, чтобы он страдал, – добавила она тише.
– То есть возможно, что атака была нацелена на Анну?
– Да.
– Они не отступятся? – процедил Самарин сквозь зубы.
Анастасия кивнула, избегая взгляда россиянина.
– Что мне делать? Я не могу закрыть Анну в клетке!
– Можно подойти к этому с другой стороны, – сказала девушка.
– То есть?
– Покончить со всеми замешанными в этом покушении.
– Интересно, как? Все дороги ведут в Варшаву, а у меня нет тут никакой власти! Даже если бы мне это удалось, что дальше? Я убью парочку магов, а остальные успокоятся, что ли? Сама говорила, что они немного значат для Проклятых.
– У тебя дипломатический статус, – напомнил Рудницкий. – Ты не будешь никого убивать. Я этим займусь, – добавил он, опережая протест Самарина.
– Ты тоже являешься членом делегации, – заметила Анастасия.
– Только как эксперт. Остальное… – Он не закончил, потому что в дверях появился слуга.
– Генерал Станкевич, – доложил он.
– Проси!
Было заметно, что командир военных сил Варшавской Республики старается сохранять спокойствие, но его лицо и резкие движения свидетельствовали о крайнем возбуждении.
– Мы должны немедленно поговорить, господин барон! – заявил он без приветствия. – Наедине.
– Я так понимаю, россияне создают проблемы? – вздохнул Рудницкий.
– Да, но…
– Прошу, садитесь, мы как раз обсуждаем, как выйти из сложившегося тупика. В этом же дело, да?
– Да. В самом начале встречи князь Оболенский дал понять, что не может быть и речи ни о каких договоренностях, пока мы не проясним дело с покушением на семью одного из российских генералов. К тому же он имел наглость предположить, что мы можем быть к этому причастны. Если бы он не был членом делегации…
– Успокойся, Сашка! – вмешалась Анастасия.
Самарин уже вскочил с места с выражением лица, не обещающим ничего хорошего.
– Речь идет о жене моего кузена. Между прочим, польке, – пояснил Рудницкий. – Именно сейчас я объяснял ему, что это не мы. Сядь! – рявкнул он стоящему со стиснутыми кулаками россиянину. – Господин генерал, позвольте представить вам мою кузину Анастасию, с графом Самариным вы уже знакомы.
Станкевич молча поклонился и занял место за столом. Девушка принесла дополнительную посуду и налила ему чай.
– Хоть мы и убедили кузена в своей версии, этого мало, чтобы уладить дело. Нужны доказательства, что за покушением стоял кто-то другой. Неопровержимые доказательства, – подчеркнул Рудницкий. – Потому что виновником этого замешательства является не мой кузен, а фракция, которая не желает договоренностей с поляками.
– Это понятно. – Станкевич быстро взял себя в руки. – Что мы можем сделать? – обратился он к Самарину.
– Найти и ликвидировать виновных, – коротко ответил россиянин.
– То есть кого?
– Скорее всего, за покушением стоят theokatáratos и служащие им маги, – сказал алхимик. – Я допускаю, что они действуют на территории Варшавы.
– Это точно! – гневно произнес Самарин. – У нас есть свидетель, который видел нападавших перед налетом на мой дом. Этот человек сказал, что они разговаривали на польском. При них мы мало что нашли, поскольку один из моих людей, охраняющих Анну, является пиромагом, но сохранились подошвы их ботинок с названием варшавской фирмы и жетон официанта из ресторана на Воле
[19].
– Почему они напали на вас? – спросил Станкевич.
– Мой кузен очистил анклав в Петербурге и убил его правителя, – пояснила Анастасия.
– Это только месть или также попытка сорвать мирные переговоры?
Самарин смерил генерала холодным взглядом, наконец пожал плечами.
– Черт его знает. Анастасия?
– Все возможно. Что отвлекает внимание от варшавского анклава – на руку theokatáratos, – признала она.
– Что мы можем сделать? – повторил Станкевич, только в этот раз обращаясь к Рудницкому.
– Мне нужны специальные полномочия и свобода действий, но я не могу проводить расследование, одновременно принимая участие в переговорах. Однако я хотел бы сохранить дипломатический статус хотя бы потому, что буду вынужден перейти линию фронта. Хочу осмотреться на месте, возможно российские эксперты что-то пропустили.
