Медсестры и нянечки только удивлялись, как Натка умудряется различать совершенно одинаковые морщинистые, курносые синеглазые личики. Ничего сложного в этом для Натки не было. Это только с виду они одинаковые. Анита – требовательная, голосистая. Ее первую Натка прикладывала к груди, а вот Тина, та словно понимала, что мать одновременно не справится с двоими, похнычет и лежит себе молча, дожидается своего череда. И засыпали девочки по-разному. Натка приловчилась сначала убаюкать Аниту, а потом брала на руки Тину, да так, еле колыхнув, и засыпала сама, склонившись над дочерью.
– Ты смотри, а она ревнует, – как-то заметила нянечка. – Да, разные у тебя, Натка, девки, хотя на вид одинаковые. И будут разными, попомнишь мои слова. Натерпишься еще.
– Да откуда вам знать, какими будут? – смеялась Натка, любуясь дочками.
– Все оно видно. Это вы, молодежь, ничего не знаете. Понастроили домов родильных, а раньше как рожали? Моя прабабка повитухой была.
От этого слова Натка прыснула со смеху в кулак.
– Не смейся. Думаешь, все могли повитухами быть? Вот тебя, к примеру, никто б и не пригласил дитя принимать.
– Это еще почему? – подзадоривала нянечку Натка.
– Да потому. Повитуха сама должна счастливой быть, чтобы счастье новорожденному передать. Где твое-то счастье?
– Да вот же оно, счастье мое. Даже два.
Слова старой нянечки оказались пророческими. Девочки были совершенно разные, словно от разных матерей.
Натка так закрутилась возле новорожденных, что и не заметила перемен, которые потихоньку происходили в стране. Вначале думалось, что перестройка только в Москве, а до поселка не доберется. Сколько было начинаний. Пошумит в верхах, а донизу волна не докатится – иссякнет.
На этот раз новые веяния достигли и глубинки. В течение трех лет, которые Натка провела в декрете, в поселке сначала закрылся цементный завод, проданный с молотка. Оказалось, что завод, снабжавший регион, стал совсем не рентабельным. Народ бунтовал, скандалил, стоял на проходной, грозил жаловаться, дойти до самого президента. Но запал и накал страстей со временем поубавились. Проходную наглухо заколотили досками. Остался лишь один сторож, на всякий случай. Сторожить было нечего.
Народ, кто не успел спиться, начал перебираться потихоньку в райцентр или еще дальше в область, а то и в саму Москву.
Поселковые вопросы Натку мало волновали, не до проблем поселка было, только оказалось, что они не прошли мимо домовитой Натки. После декрета выходить на работу было уже некуда. Швейный комбинат вначале сократили, а потом и вовсе закрыли. Тетки часть комбината взяли в аренду, но дело не заладилось. Аренда потянула столько денег, что остались еще и должны. Если бы не бабка Людька, как бы Натка вытянула детей, трудно даже представить.
Людька, чтобы хоть как-то сгладить вину перед внучкой, готова была на все. Отписала свою копеечную халупу Натке и взялась присматривать за детьми, когда Натка занималась делом.
Надомная работа приносила Натке копеечный доход. В поисках работы пришлось оставить детей на прабабку и ехать в район. Как же болело материнское сердце, но другого выхода не было. За четыре года Натке удалось наскрести денег на малогабаритную двухкомнатную квартиру и накануне первого класса забрать детей к себе.
Через три года Натка с таким же упорством наскребла денег и выкупила на ладан дышащее маленькое ателье. И наконец-то легче вздохнула. Жизнь, как ей казалось, начала потихоньку налаживаться.
* * *
После ужина Саша, не дожидаясь, когда Степановна уберет со стола, поставила на поднос посуду и направилась на кухню.
– Ой, Александра Ивановна, зачем вы принесли, я бы сама убрала. – Зоя добродушно улыбалась, при этом ее руки жили отдельной жизнью, шинкуя капусту. Длинный тяжелый нож, едва коснувшись кочана, ровненькой полоской укладывал капусту на деревянную доску.
– Ловко у вас получается.
– Ай, ничего сложного нет. Капуста в этом году уродилась хорошая, не то что в прошлом.
Саша поставила чашки в мойку и присела на стул. От этой дородной, опрятной женщины исходили такие внутреннее тепло и спокойствие, что она почувствовала себя маленькой девочкой.
– Зоя, вы давно здесь работаете?
– Давно. Когда только стройка началась, меня пригласил Игорь Дмитриевич готовить обеды рабочим, а потом взял на постоянную работу. Потом, после трагедии, Кристина сама отказалась от моих услуг, но Игорю Дмитриевичу нравилась моя стряпня, вот он мне и звонил раз в неделю. А теперь вот снова я здесь, на каждый день.
– Зоя, какой была Кристина, вы помните?
– Помнить-то помню, только одним словом и не скажешь.
– Я не спешу. – Саша села напротив Зои и приготовилась слушать.
– Хозяйка она была хорошая. Все у нее ладненько получалось. Вся такая худенькая, а энергии – дай бог каждому! И откуда она бралась у нее, ума не приложу. Утром, пока свою боевую тропу не оббежит, к завтраку не притронется. Да и чай с гренком – разве это завтрак? – сокрушилась Зоя. – Потом до обеда сидит в мастерской. Настя, на что маленькая, а тоже с ножницами возилась. Кристина Геннадиевна иногда мне показывала свои работы. По мне, так только материю зря переводила. Платьица такие все чудные шила. К выставкам, или как они там называются, готовилась.
– К показам моды, – подсказала Саша.
– Во-во. К показам. К ним готовиться куда сложнее, чем капусту шинковать. Цветы любила, все свободное время возилась на клумбах. С цветами разговаривала, вот они и росли. Розы ее цветут и теперь, а самой-то нет. – Зоя смахнула набежавшую слезу.
– А где мастерская Кристины?
– Мастерская? – удивилась Зоя. – Так нет мастерской. Давно нет. Еще при мне Кристина, как оправилась после аварии, сделала там этот кабинет, как его… Где здоровье поправляют…
– Спортзал, – подсказала Саша.
– Днями пропадала там. Говорила, что врачи сказали, мол, надо больше заниматься спортом…
– Зоя, скажите, а как жила семья Игоря Дмитриевича в целом?
Она понимала, что вынуждала женщину к сплетням, но и сама Зоя от скуки не прочь была поговорить хоть о ком. Все же веселее на кухне за разговорами.
– Жили-то они по-разному. Галина Адамовна поначалу была очень придирчива. Недолюбливала она Кристину. Вида, конечно, не подавала. Да разве это скроешь. Со стороны оно, знаете, многое видно.
– Кристина не ладила с Галиной Адамовной?
– Старалась ладить. Не спорила никогда и уважительно относилась к ней. Только Галина Адамовна хотела не такой невестки. Кристина-то детдомовская. Что с нее возьмешь? Думаю, Галина Адамовна стеснялась ее.
Зоя открыла кастрюлю и замолчала. Попробовала борщ и, оставшись довольной, принялась шинковать капусту на соленье.
– Бывало, Кристина Геннадиевна завтрак приготовит Игорю Дмитриевичу, а Галина Адамовна всегда со своими замечаниями, такими, знаете, обидными. Да только Игорь Дмитриевич любил Кристину. Это, знаете, тоже видно. Потом Настенька родилась. Галина Адамовна стала чаще приезжать и все поучала Кристину, как воспитывать ребенка. Как по мне, глупость, конечно. Кому лучше знать ребенка, как не матери? На то она и мать.
