Следующая волна неприязни к сестре накрыла ее в десятом классе.
Афишу об отборочном конкурсе для модельного агентства она увидела в последний день. На все ее уговоры показать себя на подиуме уставшая администратор отрицательно мотнула головой. Ладненькая фигурка, смазливая мордашка, только этим уже никого не удивишь. Может, будь ростом повыше – еще и посмотреть можно, а так.
Анита примчалась в вечернюю школу и, как только прозвенел звонок на переменку, отозвала сестру в сторону. Она придирчиво посмотрела на Кристину так, словно до этого не видела себя в зеркале. Высокий лоб, выразительные, немного раскосые глаза, прямой нос, губы можно будет чуть увеличить. Она себе не раз наводила карандашом контур, отчего они становились более чувственными. Волосы надо обязательно завязать в узел, тогда и шея становится длиннее и даже ростом становишься выше.
– Я была там, – доверчиво зашептала в самое ухо сестре Анита. – Меня смотрел самый главный! Только говорит, старый козел, ростом не вышла. Да за год, пока они будут разучивать шаги по сцене, дорастем мы до тех сантиметров! Дядька так и сказал, мол, приводи сестру и посмотрим! Представь: мы вдвоем выходим на подиум!
Анита, обняв сестру, счастливо закружила по коридору.
– Погоди! Какой конкурс! Какой подиум! А школа как же? А институт?
– Ты что, совсем не въехала? Это наш шанс! Или ты собираешься всю жизнь прозябать в этой дыре и содержать недоделанного папашку с матерью? Или ты думаешь, что без денег тебя прямо ждут в институте? Кому ты там нужна со своими выкройками! – не сдавалась Анита.
Отказ Кристины она приняла тогда как личную обиду, так и не поняв всех опасений, которые виделись сестре в модельном бизнесе. Какие ночные клубы, какие эскорты? Читала бы меньше своих книжек, смотри, и жить стало бы легче.
Она вспомнила маслянистые глазки самого главного ценителя женской красоты и то, как по-деловому тот ощупывал короткими, похожими на переваренные сардельки, пальцами ее ладную фигурку. Может, Кристина и была недалека от истины, только все равно – это был шанс! Видите ли, она хочет стать модельером! Шить такую одежду, чтобы сразу и красиво, и доступно всем, независимо от толщины кошелька. Так не бывает, но спорить с Кристиной бесполезно.
«Вот придурочная! Ну и пусть! Я уеду! Найду себе богатого мужа! Потом посмотрим, у кого жизнь удалась! – мстительно думала Анита. – А ты так и останешься швеей-самоучкой!»
Анита бросила журнал на пол и потянулась на диване, закрыв глаза. «Как же так получилось, что все, о чем я мечтала, опять досталось Кристине?». Потом она достала журнал и пристально всмотрелась в обложку. «Эта фотография могла быть моей».
Слезы горькой обиды медленно покатились по ее щекам. Она никогда раньше не плакала, чтобы вот так, навзрыд, закусив до боли губу.
Плакала, конечно, в детстве, когда болела разбитая коленка или от отвешенной Наткой оплеухи. А еще она плакала оттого, что ее мало любили.
Единственным человеком, который ее по-настоящему любил, и была-то всего одна бабка Людька. Пожалуй, так она плакала, закусив губу, только после того, как схоронили бабку.
В старом Людькином доме собрались родня и соседи. Пили за упокой души, а Анита плакала в укромном месте – на чердаке. Больше всего ей было тогда жаль не Людьку, а себя. Смерть бабушки она расценила как предательство.
Людька ее предала, оставив совсем одну на этом свете. Мать потом упрекала ее в черствости, что стояла возле гроба как истукан. Выдавила бы хоть слезинку. Перед людьми было стыдно. Да откуда им всем знать, что творилось в ее душе.
Еще плакала от бессилия, когда, проработала почти круглосуточно месяц в придорожном кафе, а хозяйка вышвырнула ее за дверь без денег, увидев расцарапанное лицо мужа.
Анита даже вспомнить не могла, как тогда оказалась в кладовке вместе с хозяином. Может, тот зашел незаметно, может, был там до ее прихода. Запомнила только, как сильные грубые руки начали шарить под юбкой. Рыхлый, тяжелый, с неприятным запахом изо рта, он навалился на ее тощее тело. Даже удивительно, откуда тогда у нее и силы взялись, чтобы оттолкнуть пьяного мужика. Животная злость, окатившая с головы до ног, только и спасла ее от насилия в той злосчастной кладовой.
И еще она плакала, когда внезапно умер Илья Ильич. Инфаркт. Никакие деньги не отпугнули смерть, не встали на защиту Борцова. Было до слез жаль себя и ту беспечную жизнь, которую обеспечивал ей престарелый любовник.
Илья Ильич Борцов оказался тем счастливым лотерейным билетом, изредка выпадающим в жизни каждого. Как он мог так вовремя оказаться возле того придорожного кафе, где неподалеку рыдала Анита, никому не известно. Судьба.
Загородный дом, о котором никто из его домочадцев не знал, был той тихой гаванью, куда причаливал уставший от не совсем праведных трудов немолодой Илья Ильич. И дом этот он обещал завещать своей юной утешительнице. Не успел.
Вдова Борцова, Юлия, в загородный дом нагрянула неожиданно. О существовании жены Анита знала с первых дней знакомства. Илья Ильич семейного положения не скрывал, как и того, что менять ничего в пользу Аниты не станет. Да она никогда и не претендовала на роль жены. Видеть каждый день Борцова – не велико счастье.
Юлия придирчиво осмотрела весь дом, даже не поленилась и спустилась в сауну. Анита молча наблюдала за передвижениями соперницы.
Проведя полную ревизию дома, Юлия протянула ей завещание. Единственной наследницей всего движимого и недвижимого являлась законная жена Борцова.
– Я не такая кровожадная, как ты подумала, поэтому можешь еще пожить месяц. Разумеется, пока не присмотришь себе нового покровителя. А если не получится – звони.
Юлия протянула яркую визитку, которую Анита порвала, как только за вдовой закрылась дверь.
– Домик, скажем, так себе. Продам сразу, как найдется покупатель. На это, пожалуй, месяц и уйдет. Так что – живи, – напомнила Юля о своей добродетели. – Если деньги найдешь, то можешь оставаться здесь. Я даже тебе немного согласна уступить. Все ж ты мне, считай, не чужая, – хохотнула Юля. – Завещание вступит в силу только через полгода, а мне деньги сейчас нужны, – доверительно призналась новоиспеченная вдова.
Улыбка при этом у Юлии получилась двусмысленная. Зачем вдове так срочно понадобились деньги, Анита догадалась, стоило поймать ее томный взгляд, застывший на спортивной фигуре водителя.
– Есть у меня на примете один знакомый, не Илюшин размах, конечно, но на первое время сойдет. Если решишь – звони. Долго не думай, а то могут занять другие. Охотниц много. Да не смотри ты на меня так. Никакого подвоха. Я предлагаю тебе помощь в знак благодарности. Столько времени Илюша обходился без проституток. Мне было спокойнее. В дом никакой заразы не приносил, а то мне приходилось обследоваться каждый месяц. Так что моя помощь, считай, тебе плата за мой покой.
Анита чувствовала, как краска заливала лицо. Спокойнее, видите ли, ей было. Она лучше проститутки.
