* * *
Тимофеева лежала на кушетке, прикрыв глаза. Напрасно она приехала в эту клинику. С таким диагнозом, как у нее, уже поздно ходить по врачам. Подруга настояла. Теперь та сидит в коридоре, а она лежит в кабинете на кушетке. И толку от этого? Все эти консультации – напрасная трата денег.
О деньгах она подумала мимоходом. Для приличия. Деньги были. «Как они будут жить без меня? Муж женится. Подождет немного и женится. Только Лешку жаль. Кто будет следить за правильным питанием? А ведь ему надо исключить холестерин. Стал набирать вес. Сколько раз говорила – не покупайте полуфабрикаты. Все без толку. Спорт забросил. Дел, говорит, много. Не до спорта. Юля на Кипр хочет. Вот он и пашет сутками. Какое питание, какой спорт? Когда о нем думать? Деньги на отдых мы дали бы. Разве это проблема? Не такие и большие деньги, только Юля не возьмет, – с раздражением подумала Тимофеева. – Мужчина должен сам содержать свою семью. Год после института. Да еще квартира съемная. Могли б спокойно жить с ними, тогда бы и деньги на отдых были. Так нет. Мужчина должен содержать свою семью сам. Вдолбила это, как дятел, в голову сына. Сколько девушек было на курсе, а он, кроме этой Юли, никого не видел. Было бы на что смотреть», – вздохнула Тимофеева.
Лежать на кушетке было неудобно. Места достаточно, а все равно неудобно. Врач молча сидела рядом. Светлана Игоревна слегка приоткрыла глаза. Она давно хотела посмотреть, чем та занята. Может, смотрит результаты обследования? Нет. Как сидела, так и сидит. «Шарлатанство. С таким успехом я и дома могла бы лежать. Притом – бесплатно». – Тимофеева снова закрыла глаза.
– Светлана Игоревна, вы очень боитесь смерти. А рака у вас нет. Вы ведь этот диагноз имели в виду, когда говорили, что вам жить осталось совсем мало? – Саша прикоснулась к руке пациентки.
– Я этого не говорила, – растерялась Тимофеева.
«Или все-таки говорила? Рака нет, тогда что у меня? Да и откуда ей-то знать, что есть, а чего – нет? Даже результаты обследований не посмотрела».
– Светлана Игоревна, назовите имена людей, которых вы очень любите.
Голос доктора звучал мягко и доверительно. Просьба несложная. Да и сколько тех людей, по-настоящему любимых и дорогих.
– Валера и Алексей. Сын и муж.
– А теперь назовите тех, кого не любите.
– Да и нет таких.
Тимофеева задумалась. Никто не приходил на ум.
«С соседкой по даче недавно поругалась. Так сама и виновата. Да и помирились уже. Новая директор библиотеки предупредила: при сокращении первыми уволит пенсионеров. Но за что мне ее не любить? Зачем мне теперь работа? Уволит пенсионеров – значит, уволит. Сколько жить осталось? Может, так даже лучше. Буду заниматься дачей. Внуков бы еще. Только уже не доживу до внуков», – печально подумала Тимофеева.
– Хорошо. Светлана Игоревна, тогда подумайте и скажите, какую женщину вы ненавидите? Кто она?
– При чем здесь нелюбовь и ненависть. Главное – есть люди, которых я люблю.
«Мужчина, если он мужчина, должен содержать свою семью сам». – Лицо невестки всплывало в памяти Светланы Игоревны.
– Подумайте хорошо. Не спешите.
Врач сидела напротив в удобном кресле, а она отлеживала бока, отвечая на пустые вопросы, тратя деньги. Вот так и слушай советы подруг.
– Да что там скрывать – невестку не люблю. Юлей зовут.
– Светлана Игоревна, – голос доктора звучал успокаивающе, – скажите, с кем вы ее обсуждаете? Кому из близких или знакомых говорите о своей нелюбви к ней?
– Да разве такое будешь обсуждать с посторонними? Мне сына жаль. Не повезло ему с женой.
– Хорошо. Тогда постарайтесь описать чувство нелюбви, которое вы испытываете к невестке.
Тимофеева задумалась. Просьба показалась ей совсем уж глупой.
– Не перевариваю ее. На дух ее не переношу. Прямо тошнит от одного ее вида. Не знаю, что бы сделала, если бы только вернуть время назад. Жениться сыну точно запретила бы. Институт надо было вначале окончить, на ноги стать, а потом – жениться. Только, видите ли, у него любовь с первого взгляда.
Высказавшись в свое удовольствие, а чего скрывать-то, Тимофеева ошарашенно посмотрела на Александру.
– Хорошо. Светлана Игоревна, а теперь опишите мне симптомы своей болезни.
– Ну, во-первых…. – Тимофеева, обрадовавшись, что врач наконец-то перешла к делу, начала подробно перечислять симптомы своей болезни.
– Вы заметили, как ваши симптомы болезни схожи с теми чувствами, которые вы испытываете к невестке?
– Доктор, неужели вы серьезно считаете, что моя болезнь – надуманность и виной всему моя нелюбовь к невестке?
– Светлана Игоревна, к сожалению, ваша болезнь не надуманность. Язва желудка у вас есть. Но это не приговор. Причину, почему у вас образовалась язва в желудке, вы сами нашли. А как уже дальше быть – зависит от вас самой. Вы можете продолжать обследование и лечение, а можете изменить свое отношение к невестке. Полюбить ее, как любите своего сына. Это значительно сложнее, чем принимать лекарство, но тогда болезнь сама уйдет и жить всей вашей семье станет легче.
Тимофеева давно ушла. Рабочий день уже час, как добежал до логического конца. Саша открыла ноутбук и стала просматривать записи пациентов на завтра. На прием зарегистрировалось три человека. Тимофеева записалась на четверг. «А ведь как сначала была настроена. Умирать собралась. Прочла в интернете все, что только можно, и сразу же нашла все симптомы у себя». Саша закрыла ноутбук и посмотрела в окно. Ей вдруг стало грустно.
Она любила свою работу, только не эту, а прежнюю – в неврологическом отделении городской больницы, с ежедневной суетой, приездом «Скорой» и беспокойными ночными дежурствами.
Она любила утреннюю суету и ежедневные пятиминутки в кабинете заведующего. У нее были сложные больные, и она возилась с ними: назначала им обследования и консультации смежных специалистов. И радовалась их успехам.
А еще там остался ее коллектив, с которым она была вместе с первого и до последнего своего рабочего дня в больнице. Здесь тоже был коллектив и тоже маленький, но кофе здесь, как и положено, варила кофемашина и никак не Елизавета. И говорить о пациентах здесь было не принято, и консилиумы собирать не приходилось. И еще – здесь не было никого, похожего на Дудника, с его научными регалиями и вечной торопливостью.
«Надо созвониться и обязательно заехать к ним в поликлинику», – подумала Саша. Затем она пересела за рабочий стол и открыла тумбу. На дне пустого ящика лежала фотография. Она уже неделю смотрела на нее каждый день. «Вот и я люблю своего мужа, – вздохнула Саша. – А любит ли меня Стрельников, я не знаю». Настроение, и без того не самое радужное, окончательно испортилось.
* * *
Степанков открыл без стука дверь и стоял на пороге кабинета, закрыв собой почти весь проем. Саша быстро закрыла тумбу и заставила себя улыбнуться.
