– Что же мне теперь делать? – затравленно спросила Ольга.
– Да что уж теперь делать, когда проверка на носу? Пишите заявление по собственному желанию, и мне на стол. Как-то выкрутимся.
– Хорошо. Заявление со следующего понедельника написать?
– Я думаю, лучше вчерашним числом. Я вас больше не задерживаю. Заявление оставите у секретаря. – Тамара Максимовна без сожаления посмотрела на несостоявшуюся учительницу трудов.
После разговора с Тамарой Максимовной желание идти в магазин пропало, и Ольга направилась к себе в мастерскую.
Тревога не проходила. Сколько всего она передумала за эти два года. И не было ни минуты, разве что кроме занятий с учениками, когда она не пыталась вспомнить себя другой. Какой она была раньше? Кто у нее был в той забытой жизни? Была ли семья? Дети? А если были, то сколько их и какие они теперь? Вопросы и ни одного ответа.
Страшно ей было особенно по ночам. Попытки вспомнить прошлую жизнь и вопросы без ответов не давали дышать в темноте. Она старалась и спать лечь как можно позже, порой до утра просиживая за учебниками. И только выплакавшись вволю, она чувствовала облегчение.
Как бы она жила с этими вопросами, если бы не работа в школе, если бы не Савин? А с сегодняшнего дня и работы нет. Через год она получит диплом и вернется в школу. А как прожить этот год без Олега, и нужна ли она будет ему? И как жить, не видя Вику? Каждый раз, поправляя девочке непослушную челку, ей казалось, что подобное уже было в ее жизни.
Слезы опять набежали на глаза. Чтобы как-то справиться с ними, она шумно вдохнула воздух. О Савине Ольга старалась и вовсе не думать.
* * *
Переулок Северный Саша нашла сразу. Все дороги ведут в Рим. А здесь, в Дмитровске, все дороги вели в центр города к его главной площади, а потом расходились во всех направлениях. Конечно, местные жители ездили без указателей, срезая дорогу, укорачивая путь, петляли проулками. Саша ехала по самой, как потом оказалось, длинной дороге, делая огромный крюк, мимо площади. Дежурная в гостинице сначала пыталась растолковать заезжей гостье короткую дорогу, но, видя полное Сашино непонимание местных ориентиров, показала самый простой, хотя и не самый близкий путь.
Дом Демидовых скрывался в саду. С весны и до самой осени дома за деревьями и вовсе не было видно. И теперь, после листопада, с улицы просматривался только фасад дома. Дубовая калитка плотно закрыта на щеколду. Саша в поисках звонка внимательно осмотрела не только калитку, но и забор возле нее. Ничего похожего на звонок, естественно, не было. Непонятно, как хозяева встречают гостей. Саша на всякий случай негромко постучала в калитку, и в тот же миг раздался громкий собачий лай. Вот вам и звонок. Хозяйка дома, услышав беспокойный собачий лай, прервала работу и вышла на крыльцо.
– Звонок, на место! Кому говорю! – Голос прозвучал так серьезно, что Саша никак не ожидала увидеть доброе веселое лицо женщины. – Васильевич уехал с утра в лес, – открыв калитку, добродушно сообщила женщина. – Будет только вечером. А если донесете сами, так я вам сейчас отдам.
Женщина махнула рукой в сторону сада, и только теперь Саша заметила большую корзину, доверху наполненную яблоками.
– Мария Степановна, я не за яблоками. Я к вам.
Саша заметила, как еле скрываемая тревога мелькнула на лице женщины.
– Проходите. Мы калитку закрываем. И знаем друг друга все, а воровство иногда случается.
– Меня зовут Саша, я приехала из Москвы по заданию редакции «Мы ждем тебя».
Саша врала на удивленье легко и уверенно, надеясь, что эта миловидная женщина не попросит предъявить документы.
– Пойдемте в дом, а то Звонок не даст поговорить.
Приусадебный участок, с улицы выглядевший огромным, на самом деле оказался не бог весть каким большим. Идеальный порядок бросался в глаза. Деревья все побелены, дорожки посыпаны гравием, возле крыльца все выложено дешевой тротуарной плиткой.
– Обувь не снимайте, так проходите, – предупредила Мария Степановна, – я еще сегодня не убирала.
О том, что не разулась, Саша пожалела сразу, как переступила порог дома. Все в доме было убрано.
– Проходите, присаживайтесь, а я чай приготовлю. Я сама еще не завтракала.
– Я ищу вот эту женщину, – Саша протянула фотографию.
Мария Степановна поставила поднос на стол и взяла в руки фото.
– Ничуть не изменилась. Прическа, правда, сейчас другая. А так, – на глазах Марии Степановны появились непрошеные слезы. – Она это. А ведь не верила, что ее искать кто-то станет. Все говорила, если бы нужна была, так сразу бы искали.
* * *
Лес дышал утренней свежестью. Влажный воздух, наполненный сыростью, напоминал о приближении осени. Мария Степановна, слегка наклонившись, медленно брела между сосен, осторожно сгребая ногою листву с кочек, похожих на грибное семейство. Грибов было мало. Если бы дождь прошел, а так откуда тем грибам взяться. Обычно за такое время удавалось набрать с полкорзины маслят, а сегодня на дне лежала одна мелочь. Мария Степановна оглянулась – муж шел почти след в след, то и дело наклоняясь к земле.
«Черт пьяный», – уже без злости подумала Мария Степановна и двинулась в глубь леса. На мужа она еще сердилась.
Во сколько вернулся вчера домой Дмитрий, она не слышала. Спала. Досмотрела новости, закрыла окна – ночи уже не летние. С возрастом ноги чувствовали сырость, начинало ломить в суставах, в пояснице. На улице возле калитки гудели мужики. Судя по громкому смеху, успели принять на грудь.
«Надо ж было выйти и забрать старого домой, так нет, спать легла, – корила себя Мария Степановна. – Но пить-то зачем было? Приди ж ты домой, выпей, если душа просит, закуси. Так нет! Все на голодный желудок! Попробуй теперь, только заикнись о своей язве, я тебя, ирода, вмиг вылечу!»
– Маша-а-а!
Перепуганный голос Мити нарушил ровный строй мстительных мыслей Марии Степановны.
– Сюда! Скорее! Маша!
Мария Степановна, не подобрав гриб, бросилась на голос мужа. Может, плохо стало. Язва желудка, а он вчера выпил.
Среди поляны, густо поросшей высокой травой, лежала женщина.
– Ага! Из-за этой пьяни ты кричал как резаный! – Мария Степановна с презрением посмотрела на лежащую женщину. – И как вы только находите друг друга, ума не приложу!
– Маша, разуй глаза! Ты что, не видишь – она еле дышит. Смотри, голова вся в крови.
Дмитрий Васильевич, кряхтя, опустился на корточки и повернул голову женщины набок. Мария Степановна замолчала на полуслове, так и не высказав до конца свою жизненную аксиому о взаимопомощи пьянчуг. Она и сама уже видела, что лежавшая в траве женщина еле жива.
– Вроде жива. Теплая. Что будем делать?
– Господи, да что делать? Давай звони Игорю, чего стоишь! – Злость на мужа вмиг прошла, как и не было. Мария Степановна огляделась, в надежде увидеть где-то рядом обувь – не босая же по лесу она бродила, но, увидев запекшуюся на виске кровь, Степановна поняла, что вряд ли в таком состоянии та бродила по лесу. Скорее всего, ее просто бросили умирать. Даже не поленился кто-то и бросил несколько веток поверх женщины.
