– Кристина, почему вы Юрию Николаевичу не сказали, что память вернулась?
– Испугалась, – тихо проговорила Кристина. – После первого сеанса, сразу, как только Юрий сказал открыть глаза, я поняла, что все помню. Каждую мелочь. И его тоже помню. Понимаете? Все помню. Такое чувство, что пелена с глаз спала.
Кристина замолчала, и Саша подумала, что она сейчас заплачет.
– Мне последний месяц начали сниться сны. Притом какие-то отрывки разговоров, сад, кухня. Я стала узнавать лица, которые видела в предыдущих снах. Я начала вести дневник. Просыпалась и сразу все подробно записывала, чтобы не забыть. А потом вдруг поняла, что это не сны, а мои воспоминания. Воспоминания из моей жизни… А здесь уже после первого сеанса я вдруг поняла, что знаю, что было дальше, то, чего недосмотрела во сне. А потом Юрий на меня так посмотрел, что я поняла, что он догадывается, что я его узнала.
– И поэтому вы отказались от повторного сеанса?
– Да. Я испугалась, что Юрий все расскажет Игорю, ведь они друзья, и тогда мне придется вернуться к Лунину обратно, и кошмар той семейной жизни никогда не окончится. Тогда я решила, что заберу Настю, и мы сразу уедем из Москвы. Потом я позвонила бы Игорю. У меня достаточно аргументов, чтобы убедить его оставить меня и Настю в покое.
– Кристина, вы же понимаете, что так вопрос не решится. Игорь стал бы искать вас.
– А какой у меня еще есть выход? Я вначале подумала о Дмитровске, а потом решила, что Юрий обязательно скажет Игорю, где меня искать.
– За Юру я не могу поручиться, они друзья, но почему вы со мной не поговорили?
– Саша, не сердитесь на меня. Я была в таком состоянии, что никому не верила, кроме… Да это, собственно, не важно, кому я верю.
– Кристина, это очень важно. Важно, что в вашей жизни есть человек, на которого вы можете положиться, к кому вы можете обратиться в трудную минуту. Я думаю, он вам звонил вчера.
Кристина кивнула головой.
– Вам надо встретиться и поговорить с Луниными. Только вместе вы найдете правильный выход из ситуации.
В кабинете повисла тишина. За окном начинался рассвет.
– Саша, расскажите, как вы меня нашли? – первой очнулась Кристина.
– Юра меня попросил проконсультировать Настю. Это было в середине августа. Я поехала в Грибово. Потом мне приснился сон. Ваша сестра просила у вас прощения. И тогда я поняла, что вы живы. Потом Юра провел со мной очень сложный сеанс. И я сама вас увидела живой. Ваша сестра подсказала мне, где вас надо искать. Вот так все и случилось.
Саша, стараясь со всех сил, чтобы рассказ получился без сгущения красок, опуская подробности, рассказала жизнь Луниных за последние два года.
– Бедная моя девочка, – еле слышно прошептала Кристина. – Господи, как же я хочу ее обнять и взять на руки.
Кристина все это время напоминала маленького болванчика. Обняв себя за плечи, она, не замечая того сама, медленно раскачивалась на стуле.
– Кристина, Настя выздоровеет, будет бегать и говорить, я это знаю. Вы мне верите?
Кристина утвердительно кивнула головой. Она безоговорочно верила Саше.
– Настя единственная, кто чувствовал, что вы живы. Она ждала вас все это время. Считайте, что ваша дочь и спасла вас.
– Я схожу в церковь и закажу молебен за упокой души Аниты. Завтра.
– Чтобы простить, не нужны никакие атрибуты, – сказала Саша. – А теперь давайте постараемся немного поспать. Я вам дам снотворное, иначе вы не уснете.
Саша пошла в кухню, где на одной из полочек была домашняя аптека. Растительные капли со слабым снотворным эффектом она изредка сама покупала Стрельникову накануне командировки, когда тому требовалось лететь самолетом.
Стрельников до безобразия боялся летать. Всегда, когда только возможно, Павел старался обходиться без самолетов. Но если полет был неизбежен, она покупала это чудодейственное лекарство.
Саша накапала капли Кристине, а оставшиеся залпом выпила сама.
– Кристина, что вы будете делать завтра?
– Я должна встретиться с Игорем. Я хочу забрать Настю и уехать в Дмитровск. Думаю, это самый лучший и самый правильный выход для всех нас. Мне только жаль Галину Адамовну. Ей будет тяжело расстаться с Настей. А я готова начать жизнь с чистого листа. Без черновика, – сонно сказала Кристина.
* * *
Лунин, опустив руки в карманы брюк, подошел к окну. Разговор ему давался с трудом. И теперь ей не оставалось ничего, кроме как рассматривать его ровную спину.
– Кристина, – насмотревшись вдоволь в окно, Лунин повернулся к ней лицом и присел на подоконник, – давай начнем все сначала.
– Игорь, у нас теперь так много этих «начал», что я не знаю, с какого начать.
В столовой повисла напряженная тишина.
– Кристина, давай попробуем.
– Мы ничего не станем пробовать. Даже если я тебя прощу, а со временем у меня это получится, то я ничего не смогу забыть. Повторно забыть, – Кристина грустно улыбнулась. – Я не смогу забыть небо над головой в лесу, потолок в реанимации, бессонные ночи. Я больше ничего не хочу забывать в своей жизни.
– Кристина, у нас есть Настя. Мы ей оба нужны. Давай думать о ней, – напомнил Игорь о дочери.
– Я заберу дочь, и мы уедем.
– Нет. Настя нуждается в лечении.
– Игорь, мне сказала Саша, да и тебе тоже, что Насте никакое лечение не нужно. Она будет со мной, и все наладится. И я ей верю.
– Я тоже верю Саше, но Настя и моя дочь…
– Поэтому мы поедем к твоему адвокату и попробуем с его помощью решить все максимально безболезненно для нас, – предложила Кристина.
– У тебя кто-то есть? Как я не догадался сразу! А я здесь распинаюсь перед тобой!
– Не кричи. Я ведь даже не спросила, почему ты меня не искал. А мог бы… Ладно. Позвони своему Лагунову.
– Ты поедешь в Грибово?
Кристина отрицательно мотнула головой.
– Игорь, привези, пожалуйста, сюда Настю. Мы, если ты не против, поживем пока здесь, а потом поедем в Дмитровск.
– Кристина, зачем уезжать в какую-то дыру? Почему не остаться здесь? Я… если ты не разрешишь, приходить сам сюда не стану. В конце концов – это наша квартира.
– Вот именно, что наша. Игорь, «нас» нет. В Дмитровске мне так хорошо, как было в далеком детстве дома. Когда были только мама, Анита и я…
– И другой причины нет?
Она не стала отвечать на вопрос.
– Хорошо, – согласился Лунин.
Ничего хорошего не было. Он вдруг осознал, что за два часа, проведенные с Кристиной, он окончательно потерял не только ее, но и дочь. И никакой шантаж не шел в сравнение с этой потерей. «Теперь и шантажировать уже нечем, да и некому», – подумал Лунин.
