Холм оказался вовсе не напрасной затеей. Останки погибшего солдата лежали неглубоко. В эбонитовой капсуле смертного медальона сохранилась записка. На клочке бумаги корявым почерком боец написал адрес своей родни. Рука дрогнула, чернильная капля застыла на бумаге, буквы расползлись. Находка была редкой. Среди солдат бытовало поверье: раз заполнил медальон – значит смерть себе накликал. Из эбонитовых капсул чаще всего делали мундштуки, а вкладыши выкидывали за ненадобностью. А здесь – такая удача! С запиской им пришлось изрядно повозиться, пока восстановили адрес погибшего. Потом долго сомневались, остался ли кто в живых из его родни. И как все обрадовались, когда спустя два месяца получили ответ.
На перезахоронение тела старшего лейтенанта Горохова В. Н., погибшего в сорок третьем году при освобождении Куличевска, приехал его внук – генерал-майор Н. В. Горохов. Он долго общался с Васей Карповым, благодарил за преданность делу и пообещал помочь всем, чем только сможет.
Городской комитет комсомола работу поисковиков отметил грамотой. Городская газета посвятила «Памяти» целый разворот. Потом статью в сокращенном виде перепечатали областные газеты.
Ближе к Новому году, как и обещал, генерал-майор выслал ксерокопии военных карт, полученные в Центральном архиве Министерства обороны, где прерывистой чертой была обведена линия обороны немцев – места самых ожесточенных боев за Куличевск.
В следующем году к линии огня отряд подошел в конце лета. Блиндаж с немецкими телами они, по стечению обстоятельств, нашли в последний день работы отряда.
В сентябре институт связался с немецкой гуманитарной организацией, занимающейся уходом за военными могилами. Немцы в Куличевск приехали сразу. И в городе опять заговорили о работе поискового отряда. А потом начались плотные занятия в институте и стало не до славы.
Весной немцы приехали опять, но уже к городским властям не обращались, самостоятельно поселились в гостинице, после чего встретились с Васей Карповым. Получалось, что приехали немцы конкретно к нему. Молодые, веселые, говорившие на ломаном русском языке, они достаточно доходчиво изложили Карпову свое предложение.
– …Карп, и ты отказался? – охрипшим от волнения голосом уточнил Игорь Климов.
– Интересно, что бы ты сделал на моем месте? – пришла очередь удивиться Карпову.
– Немцы тебе предлагали деньги! Ты хотя бы представляешь, сколько можно заработать на этих раскопках?
– Никаких раскопок больше не будет! И деньги такие мы не возьмем, – решил за всех Карпов. – Поисковый отряд занимался поиском только наших погибших солдат. Искать немецкие трупы мы не будем. Вернее, я не буду. Если тебе интересно – копай, но без меня.
– Ты знаешь, сколько стоит на черном рынке немецкий медальон?
– При чем здесь медальон?
– Да при том, что если родственники получают медальон или хотя бы его часть с номером, то могут установить, где погибли их близкие, и за это они готовы платить большие деньги. Имея на руках карту, мы сами справимся. И все деньги наши.
– Мразь, она и есть мразь, невзирая на время, – зло сплюнул себе под ноги Вася Карпов. – Никакого оправдания им нет. И если их души не могут до сих пор обрести покой, то я им не помощник.
Сидеть на скамейке в парке становилось холодно. Климов полез в карман и достал смятую бумажку.
– Их души меня не волнуют. Вот номер телефона, по которому мы можем связаться с немцами.
– Откуда?
– Ты думаешь, фрицы встречались только с тобой? Со мной тоже переговорили. Я, в отличие от тебя, оказался сговорчивее настолько, что даже задаток получил. На двоих, – уточнил Климов.
– Я деньги не возьму. Не могу. У меня дед погиб на войне. Он моего отца так ни разу и не увидел.
Карпов больше ничего не сказал, поднялся с влажной скамейки, отряхнул джинсы и направился к главному корпусу на лекцию. Больше к этой теме они никогда не возвращались, словно и не было этого разговора.
Игорь Климов лег на диван и прикрыл глаза. «Мутный тип этот Звонарев, – подумал Климов перед тем, как уснуть. – И предложение его мутное».
* * *
Конца отпуска коллектив как никогда ждал с нетерпением. На негласной повестке дня стояло два вопроса: женитьба Хмелевского и кадровые пертурбации нового директора.
По значимости вопросы были разными, и объединяла их только внезапность возникновения: как назначения, так и женитьбы.
С упоением судачили о новом директоре, строили догадки, каким ветром занесло его в Куличевск, и сочувствовали Пикузе.
Сам факт женитьбы Хмелевского воспринимали по-разному. Одни по-женски сочувствовали Маргарите, считая поступок Руслана предательством, а сам брак не иначе как расчетом. Другие – злорадствовали и пытались предугадать, с каким выражением лица появится Маргарита на работе. А может, и вообще уедет из города. Таких, правда, было всего несколько человек.
Волновал коллектив и кадровый вопрос, но больше из любопытства. Гадали, станет ли новый директор менять администрацию сразу или постепенно, или оставит все как есть.
И опять возвращались к Хмелевскому, недоумевая, за какие заслуги тот получил административную должность. И сами понимали – заместитель мэра постарался для зятя. Других заслуг у Хмелевского не было.
Первое заседание администрации Казанцев назначил на десять утра. В восемь он уже был на работе, сварил кофе и выкурил первую сигарету, после чего открыл настежь окна. Но, невзирая на проветривание, запах сигарет Пикуза учуяла сразу, как зашла в кабинет.
– Марк Дмитриевич, у нас в колледже не курят. Как мы можем требовать со студентов, чтобы они придерживались правил, если сами же их нарушаем?
Маргарита вначале сделала замечание и только затем поздоровалась с Казанцевым.
Она мягкой походкой подошла к столу и, не дожидаясь приглашения сесть, отодвинула стул. Светлое, слегка облегающее платье оттеняло летний загар и подчеркивало стройность фигуры. Волосы свободно спадали с плеч, отчего она напоминала Казанцеву греческую богиню. Он даже пытался вспомнить, кого именно, и только нахмурил брови.
– Учту, – буркнул Марк и перестал ее разглядывать. – Присаживайтесь и начинайте обещанный ликбез.
О функциональных обязанностях директора Маргарита не стала говорить Казанцеву, полагая, что прописные истины ему давно известны, и сразу перешла к первоочередным проблемам колледжа. Этих проблем было не много, и все они, как одна, упирались в слабенькое финансирование учебного заведения.
Где колледжу взять деньги, она тоже знала, и говорила об этом со знанием дела, при этом красиво жестикулировала руками, словно перед ней сидел не один Казанцев, а целая аудитория непонятливых студентов.
Люди, способные профессионально выполнять свою работу без лишней суеты и сетований, ему всегда импонировали. Но сейчас, в присутствии Пикузы, он ощутил себя полным профаном, занявшим чужое место, и с тоской подумал о госпитале.
