Необычное началось с утра, когда он готовил себе завтрак. В маленькой кастрюле варились две пузатые сосиски, на сковороде жарились два яйца. Кофе он варил позже. И вот тогда зазвонил телефон, и он подумал, что в колледже случилось очередное ЧП. Обычно ему звонили заместители, главный бухгалтер и заведующие отделениями. Все, кроме Пикузы. Маргарита Сергеевна не звонила ему ни разу.
Он перевернул яйца на сковородке, включил телефон на громкую связь и даже растерялся от неожиданности. Звонила Саша, он, конечно, ее не забыл. И то, что она говорила, его не удивило, словно он сам ждал продолжения того летнего разговора. Он пообещал ей найти глубокий подвал, посмотреть, что там хранится, и узнать, что за тайны остались до сих пор не разгаданными. И сделает он это независимо от того, уймется дрожь в его руках или все останется, как было. Свои обещания он всегда выполнял.
За этими размышлениями Казанцев чуть не проехал мимо своей остановки и спохватился в последний момент. Водитель беззлобно пробурчал, нажал на кнопку, и дверь автобуса, надсадно заскрипев, открылась и выпустила последнего пассажира.
* * *
Звонок дали на две минуты раньше времени. Двери аудиторий распахнулись в один момент, и студенты один за другим стали выходить в коридор.
– Рита… Маргарита Сергеевна. – Хмелевский забыл напрочь подготовленный и дословно выверенный текст. – Мне надо с тобой поговорить.
Он вертел в руках папку и растерянно смотрел на проходящих мимо студентов.
– Я тебя внимательно слушаю.
Только внимательно слушать никак и не получалось. Приходилось отвечать на приветствия студентов, и на это могла уйти вся перемена. Затем подошла преподаватель анатомии и начала жаловаться Хмелевскому на первокурсников. Валентина Анатольевна, знавшая наизусть двоечников, называла фамилии тех, на которых Хмелевский должен незамедлительно обратить внимание. На все ее замечания он только кивал головой, молясь в душе, чтобы перечень двоечников быстрее окончился. Названные фамилии ему ни о чем не говорили. Студентов своего отделения он знал плохо. Чтобы их знать, надо постоянно с ними общаться, вникать в их проблемы. Он этого делать не умел, а главное – не хотел. «Зачем мне только Звонарев выхлопотал эту никчемную должность? Тоже, нашел руководящее кресло». – Хмелевский перенес свое раздражение с коллеги на тестя.
Работа заведующего отделением была одной из самих хлопотных. За три месяца он так и не понял, как Маргарите и Станиславе так легко удается держать руку на пульсе жизни групп. Документация в полном порядке, на все вопросы Казанцева у них всегда готовы ответы.
– Я разберусь, – пообещал Хмелевский. – Напишите список должников.
– Да что их писать – они по всем предметам одни и те же.
Валентина Анатольевна с легким недоумением посмотрела на Пикузу, словно та была виновата в непрофессионализме Хмелевского, и пошла в свой кабинет.
– Руслан, зачем тебе эта должность? – не удержалась Маргарита. – У тебя диссертация, на студентов времени не хватает, а от этого только работа страдает.
– Рита, вот только не надо включать директора. Сам разберусь.
– Извини. Так о чем ты хотел со мной поговорить?
– Давай не здесь.
– А где? Может, посидим в кафе или сходим в ресторан?
– Ну зачем ты так? – укоризненно спросил Хмелевский.
– А где мы можем с тобой еще встретиться?
– Я вечером заеду к тебе.
– Что значит заедешь? Женатые мужчины ко мне в гости не ходят, если ты об этом.
– Мне плохо без тебя, – тихо сказал Руслан.
Внезапно на Маргариту накатила дикая злость на Хмелевского. Он душит ее своим предательством, своей беспомощностью, своей безалаберностью и безответственностью. И так все просто у него: захотел – ушел, захотел – вернулся. Ему плохо. А как мне все это время?
– Я хочу забрать свои вещи.
«Вот с чего надо было начинать разговор», – обрадовался Хмелевский и придержал Маргариту за острый локоть. Он любил целовать ее локти. От поцелуев Рите было щекотно, и она возбуждающе смеялась.
– Руслан, я сама соберу твои вещи и привезу сюда. Извини, мне надо идти, у меня собираются кураторы групп.
Маргарита высвободила локоть, и он почувствовал забытую волну возбуждения.
– Я приеду сегодня.
Маргарита не успела ничего ему сказать – в кармане заиграла мелодия, и она ответила на телефонный звонок.
– Кто?
– Директор. Извини, надо идти.
– Рита, постой. – Хмелевский опять придержал ее за локоть. – Ты ведешь себя очень опрометчиво, связываясь с этим Казанцевым, – предостерег Хмелевский.
– Что?
– Весь колледж говорит, что он к тебе неравнодушен.
Маргарита не нашлась, что сказать Хмелевскому, и только улыбнулась ничего не значащей улыбкой.
До отдела кадров она дошла на ватных ногах. Сердце стучало в груди, и на глаза набежали слезы. Место злости на Хмелевского заняла жалость к себе. Она остановилась у окна и рассеянным взглядом смотрела в глубь сада.
Михаил Степанович вместе с Климовым не спеша брели садом в сторону котельной. Судя по жестикуляции завхоза, речь, скорее всего, опять шла о саженцах.
«Интересно, нашла Елена деньги на саженцы или нет?» – Рита невольно отвлеклась от своих мыслей.
В кармане опять зазвонил телефон, и она быстро вытерла ладонью набежавшие слезы.
– Маргарита Сергеевна, вы о моей просьбе не забыли? – напомнил Казанцев.
– Сейчас иду.
– У нас с вами разное понятие «сейчас».
«Кто только придумал назначать на руководящие должности женщин? Будь моя воля, я бы вас всех уволил!» – Марк отключил телефон и в сердцах бросил его на стол.
О просьбе Марии разузнать все о Косте Лапине он забыл сразу, как только вышел из квартиры Граниных. И вот теперь Мария позвонила сама. И он кроме спасительного: «У меня сейчас лекция, перезвоню позже», ничего не придумал.
– Марк Дмитриевич, Лапин – студент моего отделения, с ним какие-то проблемы? – Маргарита задала вопрос сразу, как только открыла дверь кабинета.
На стол директора легла тоненькая папка.
– Маргарита Сергеевна, я, по-вашему, похож на слабоумного, чтобы не знать, кто и каким заведует отделением?
Он выговаривал Пикузе, словно это она лично была причиной его забывчивости. Он сердился на себя, что не смог без напоминания Марии еще неделю назад сделать все, что обещал.
«Хам», – в который раз подумала Маргарита. От этой мысли ей вдруг стало легче.
– Присаживайтесь. Вам чай, кофе?
Он быстро сменил гнев на милость и тут же усомнился, надо ли это делать без присутствия Хмелевского.
