– Подземелья – тема вашей диссертации? – с интересом спросил Казанцев.
– Нет. Все мои научные работы посвящены Великой Отечественной войне. Древнюю историю я, конечно, знаю, но опять же больше в контексте современности. Раньше, еще в студенческие годы, я работал гидом, проводил экскурсии для школьников и приезжих. Что вас конкретно интересует?
– История и все легенды здания, которое теперь занимает колледж.
– Я, конечно, вам расскажу все, что знаю, но за подробностями советую обратиться в музей к Мирохиной. Зинаида Павловна истинный знаток городской архитектуры.
– У меня вопросы чисто обывательские: когда построен дом, какие легенды связаны с ним и почему замурован вход в подвал здания.
– Честно, таких подробностей я не знаю. На территории колледжа в годы войны располагалась немецкая комендатура. Во время наступления в октябре сорок третьего года по зданию наша авиация вела прицельный огонь. То, что часть здания уцелела, вообще чудо. А подвал замуровали сразу, после освобождения города.
– Как вы думаете, почему это надо было делать в срочном порядке? – поинтересовался Казанцев.
– Я сам задавался этим вопросом, но, чтобы ответить на него, надо побывать в подвале. Там могли остаться немецкие документы, архивы, оружие, а времени разбираться со всем этим не было. Армия шла в наступление. Но это мои неподтвержденные догадки. Здание потом достроили, и все следы от подвала стерлись. Но здесь тоже своя легенда, – не удержался профессор. – Были очевидцы, которые видели, как во время обстрела немцы спускались в подвал. Когда город освободили, то оказалось, что немцев в подвале нет. Я думаю, что они тогда вышли к реке, к своим последним оборонительным позициям, пользуясь подземным коридором.
Василий Петрович Карпов, рассказав напоследок несколько анекдотов из жизни городка, тепло распрощался с Казанцевым, крепко пожал ему руку и еще раз посоветовал сходить в музей. Он собирался последовать совету Карпова и, не откладывая на потом, поговорить с Мирохиной, но ему позвонила Мария. Говорила она чужим взволнованным голосом, и он сразу отложил поездку в музей.
* * *
Казанцев пришел в кафе за полчаса до оговоренной встречи. Он специально выбрал столик, за которым недавно сидел с Мартой, заказал себе кофе и стал смотреть в окно. Месяц назад за этим столиком его ждала Марта, и они тогда пили кофе и говорили о Рите, и он обещал сделать все, чтобы ее племянница быстрее уехала из Куличевска. Просьба Марты, такая наивная и искренняя, привела его тогда в умиление. Да он и сам был ничуть не против, чтобы Пикуза как можно быстрее уехала из Куличевска. И уже за пределами этого города начала строить свою карьеру, а заодно и личную жизнь, которой, по глубокому убеждению Марты, здесь не могло быть.
«В Куличевске должны жить только те, кого не волнует ни карьера, ни личная жизнь. К примеру, я».
Маргарита Пикуза его раздражала с первого дня знакомства, когда заставила себя ждать, и потом, когда не стала с ним откровенно говорить о коллективе, и когда спорила, и когда резко отстаивала свое мнение.
– Ты давно меня ждешь? Мою машину во дворе зажали, я ждала, пока водитель найдется. – Мария говорила скороговоркой, доставая из сумки телефон. – На работе проверка музейного фонда, вдруг позвонят.
Она готова была говорить о чем угодно, только не о том, ради чего приехала на встречу.
– Маша, что-то случилось?
Он задал вопрос и сразу вспомнил о Гранине.
– Да. Случилось. – Мария утвердительно кивнула головой и перестала улыбаться.
Молоденькая официантка принесла меню и вытянулась по струнке в ожидании заказа.
– Что тебе заказать?
– Ничего.
– Девушка, нам два эспрессо без сахара, – Марк улыбнулся, отвечая на приятную улыбку официантки.
Марта тогда сказала, что хорошего бариста и в большом городе не всегда встретишь, а в Куличевске и подавно. И ошиблась.
– Здесь готовят отличный кофе. Проблемы с Максом или с Елкой?
– С Максимом, – вздохнула Мария и потянулась за салфеткой.
– Заболел?
– Нет. – Она суеверно постучала по деревянному столу. – У Максима появилась другая женщина. Хотя, может, и заболел. Если любовь – болезнь, то, конечно, заболел.
– Маша, я Максима знаю на десять лет больше тебя. Семья для него – смысл жизни.
– Так раньше было, – с горечью в голосе сказала Мария.
Семья Граниных для него всегда была примером. Он до сих пор помнит уют их однокомнатной квартиры. Потом родилась Елка, и они купили большую трехкомнатную квартиру в центре Заозерска. Он любил бывать у них в гостях. Юлю домовитая Маша раздражала, и она всегда находила вескую причину, чтобы не ехать к Граниным.
Себе он купил квартиру-студию, вернее, ее выбрала и купила Юля без него. Он был в Африке и только оплатил покупку нового жилья. Он вообще не понимал, как семья может жить в квартире-студии, считая такое жилье пригодным только для молодежи, да и то как временное. Но, зная обидчивость Юли, свое мнение он оставил при себе.
Сочетание высоких технологий и сдержанного декора в интерьере он тоже не понимал. Серые стены, мягкая мебель красно-серого цвета и, в довершение всего, напротив дивана висела картина в таких же тонах – большая красная сфера в центре и по бокам серые прямоугольники. Концепцию художника он не понял. Холодные ультрамодные тона радовала глаз Юли, а ему хотелось тепла, уюта, детского шума и аппетитных запахов из кухни. И еще он все время боялся, что поставит чашку мимо стеклянного столика.
– Марк, неужели ты думаешь, что я бы просто так затеяла этот разговор? Я не знаю, что мне дальше делать.
Сидевшую перед Казанцевым женщину можно было б назвать красивой. Светлое тонкое пальто, брошенное на соседнее кресло, было в тон платья и удачно оттеняло темные волнистые волосы, высокий каблук стройнил и без того изящные ноги, умеренный макияж подчеркивал правильные черты лица. Мария Гранина была бы красивой женщиной, если не погасший взгляд. Такие глаза бывают у всех несчастных женщин. «Такие глаза у Риты», – подумал Казанцев.
Он поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы она уезжала. Он зачем-то вспомнил, как Рита собирала свои вещи, освобождая для него кабинет, как знакомила его с коллективом, как спорила с ним.
– Маша, может, ты себя накручиваешь?
Марк сжал руку Марии в тот момент, когда официантка поставила чашки на стол. Он заметил, как девушка посмотрела на свою напарницу, скучающую возле барной стойки, и слегка кивнула ей головой. «Вот так и рождаются сплетни», – хмыкнул себе под нос Марк.
– Я ни о чем не догадывалась. Максим постоянно пропадает на работе. Я все понимаю, столько дел и ответственность… Потом случайно услышала, как мне коллеги по-женски сочувствуют. Ты не представляешь, как это унизительно.
– Маша, – перебил ее Казанцев, – ты заметила, как на нас смотрела официантка? Как ты думаешь, о чем она сейчас разговаривает с подругой?
