– Ты бы видел это чучело крашеное, на которое он променял мать! Он даже не приехал домой в годовщину их с мамой знакомства. Вернее, приехал, только лучше бы вовсе не приезжал, – в сердцах сказала Елка. – Мы ужин приготовили, ждали его, а он перезвонил и сказал, встреча у него с инвесторами. Только я догадываюсь, какие у него инвесторы.
– Елка, откуда ты можешь знать?
– Знаю. Сама видела. Только я это так не оставлю. Она еще наплачется у меня, мымра крашеная.
– Может, она просто его сотрудница?
– Все они теперь так называются – «сотрудницы», – по-взрослому ответила Елка. – Ты меня сегодня проводи только до остановки.
– Не хочешь, чтобы родители видели вместе?
В голосе Лапина звучала обида.
– Я хочу заехать к отцу на работу. Я ему обещала, – соврала Елка.
* * *
Жить, ощущая себя предателем, Максиму Гранину никогда не приходилось по той простой причине, что он никого раньше не предавал. Обстоятельства всегда так благоприятно складывались, что ему не приходилось принимать одно решение в пользу другого или приносить в жертву одних ради других.
Принимая решения, он четко придерживался выработанного годами правила, что надо поступать максимально честно, а дальше пусть будет так, как должно быть. О своем принципе он никому не говорил, но строго его придерживался. Только в сложившейся ситуации принцип не срабатывал.
Он думал, что выстроил правильную линию поведения в семье. Вернувшись домой, он, как и раньше, нежно целовал Машу, живо интересовался успехами дочери, принимал душ и после этого садился ужинать. И все же что-то едва уловимое изменилось в семье. В глазах Маши появилась грусть. Она старалась не подавать вида и улыбалась, но от этого он еще больше чувствовал себя предателем. «Надо собраться с силами и поговорить с женой, – решил Гранин. – Знать бы еще, где и какие слова найти для дочери. Елка никаких объяснений не примет». Гранин тяжело вздохнул.
Дверь кабинета тихонько открылась, и в этот момент позвонила Лана.
– Проходи, вот это неожиданность! – Гранин дал отбой и приподнялся навстречу дочери. – Что-то случилось?
– Ничего. У меня занятие кружка окончилось раньше, дай, думаю, зайду к тебе по пути. Дома мы никак не можем поговорить. А у меня к тебе разговор.
Гранин безвольно опустился в кресло, к откровенному разговору с дочерью он не был готов.
– Я тебя слушаю, – суховато сказал Гранин.
– Па, я хочу поговорить с тобой о… маме.
– О маме?
– В последнее время мы ничем ее не радуем. У меня с ней натянутые отношения, ты, как всегда, на работе. Поэтому давай сделаем ей подарок и поедем на Новый год туда, где тепло и солнечно. Как тебе предложение?
– Надо все обдумать, – нашелся Гранин.
«Пронесло. – Гранин вздохнул с облегчением. – Черт знает что. Так и инфаркт можно получить». Он расслабил галстук.
– А что думать? Я сама посмотрю в Интернете, а потом с тобой выберем и предложим маме.
– Елка, я должен подумать.
– О чем?
– О работе. Я отвечаю за город, – напомнил дочери Гранин.
Он быстро взял себя в руки и стал приводить правильные доводы. Он отвечает за город. Столько праздничных дней, и мало ли что может случиться. Что именно может случиться в городе, Гранин не стал объяснять дочери. Может прорвать теплотрассу, могут обокрасть кассу на заправке, если вдруг кому-то не хватит на опохмел, может случиться ДТП, может быть пьяная драка на центральной площади. Может…
Да мало ли что может случиться в городе с населением в сто пятьдесят тысяч человек. Всего не перечислишь.
Разумеется, ни в какую поездку в теплые страны, да еще накануне Нового года, он не поедет. До Нового года он должен решить семейный вопрос. «Лучше бы Новый год пришел позже, – подумал Гранин. – А еще лучше, он вообще бы не приходил».
– Тебя, отец, послушать, так отдыхать могут только безответственные люди. А для таких, как ты, отдых – безнравственное занятие.
В этот момент тоскливое чувство вины ожило, и Гранин чуть было не согласился на семейный отдых.
Лана, не дождавшись ответа, опять набрала его номер, и телефон затрезвонил на столе. Он покосился на него и отключил. Что он мог сказать ей в присутствии дочери?
– Елка, у тебя все? У меня еще работа. Водитель отвезет тебя домой.
– Хочешь, я подожду тебя? – с надеждой в голосе спросила Елка.
– Мама будет волноваться, да и к занятиям тебе надо готовиться. У меня еще встреча и сразу домой. Скажи маме, чтобы ужин на меня не готовила.
В подтверждение его слов телефон снова ожил. Гранин поднес трубку к уху и пообещал перезвонить.
– Вижу, ты действительно востребован, – ехидно заметила Елка. – Ладно, не трудись, я доеду сама.
Вызывающе-осуждающий тон, которым разговаривала с ним дочь, Гранину не нравился, но сделать замечание он не решился. Когда за Елкой закрылась дверь, он поспешно набрал номер Ланы.
* * *
Руслан Хмелевский открыл дверь квартиры и прислушался. Он так и не научился определять, дома жена или нет. Никаких особых признаков, свидетельствовавших о ее присутствии в квартире, не было. Домработница к его возвращению обычно уходила, и если Ника в это время была дома, то сидела в наушниках в гостиной и слушала музыку или вела переписку с подругами, но опять же – беззвучно. Разговаривала она мало и скупо. Руслану порой казалось, что Ника с домработницей разговаривает куда больше, чем с законным мужем. Как прошел его рабочий день, ее никогда не интересовало. Руслану даже казалось, что Нику вообще интересовало только два вопроса – фигура и правильное питание.
Он потоптался на месте, пристроил возле зеркала сумку, снял обувь и бросил куртку на пуфик возле зеркала. Затем громко позвал Нику и, не услышав ответа, прошел на кухню. Очень хотелось есть. Пообедать в столовой колледжа он не успел. Надо было срочно подать список студентов-льготников. Пришлось идти к главному бухгалтеру и слезно просить о помощи. На это ушел весь обеденный перерыв.
Он любил вторые блюда, не признавал первых, считая их пустой промывкой желудка, и не отказывал себе в десертах. Только когда это было? Хмелевский открыл холодильник.
Все полочки были заполнены аккуратно выстроенными пластиковыми контейнерами. Снизу хранились овощи, потом – зелень, сверху лежали высушенные непонятные тощенькие корешки, обладающие, по мнению Ники, чудодейственными свойствами. В контейнерах большего размера красовались фрукты. В их названиях он постоянно путался. Айва, реут, кижма и фруд – все эти яства вызывали у него приступ желудочной колики.
Однообразный завтрак и ужин Ника готовила сама. Ловко нарезала крупными кольцами зеленый и красный перец, добавляла помидоры и сбрызгивала это оливковым маслом. Салат мог быть вполне вкусным, если бы на этом Ника уняла свой кулинарный пыл. Но добавленные в салат измельченные травы делали его несъедобным. Со временем он научился есть полезное, витаминизированное чудо. Главное, ложку салата быстро проглотить, стараясь при этом не дышать и сильно его не разжевывать.
