– Кажется, там какой-то коридор, – неуверенно сказал Казанцев. – Стойте здесь, а я посмотрю.
– Нет, я с вами. Марк, мне страшно.
От страха она нарушила субординацию, забыв об отчестве, и дернула Казанцева за рукав.
«Нет так нет. Откуда ты только взялась на мою голову?»
Маргарита на какой-то момент отняла руку от стены, нога поскользнулась вниз, и она, не удержав равновесия, рухнула на пол. Закричала она чуть погодя, голос ударил в стены и отозвался эхом.
– Марк, вы где?! Марк!
– Здесь. Что случилось?
Казанцев вернулся обратно, луч света скользнул по ее лицу, и она сощурилась. Маргарита попыталась подняться. Нога в голеностопном суставе заболела, и она опять опустилась на пол.
– Кажется, я ногу подвернула.
Марк опустился на корточки и пристроил фонарь возле стены.
– Снимайте обувь.
Он начал ощупывать ее ногу, и когда она расслабилась и привыкла к прикосновению его рук, он сделал резкое быстрое движение, и ей стало больно так, что на глазах выступили слезы и она закричала.
– Вот и все. Классический подвывих голеностопного сустава. Обувайтесь, пока нет отека, потом будет сложнее. Связки потянули, теперь неделю минимум придется ходить на низком каблуке.
Маргарита с трудом обулась. Нога в суставе немного болела.
– Идти сможете?
– А у меня есть другой выход?
Маргарита утерла набежавшие слезы, поднялась, уверенно наступила на ногу и обрадовалась, что может идти без помощи Казанцева.
– Больно? – участливо спросил он и, не дожидаясь ответа, взял Маргариту на руки. – Светите мне под ноги. Только смотрите, не уроните фонарик.
Маргарита не успела ничего ответить и только почувствовала, как ноги сами оторвалась от земли. От неожиданности она обхватила Марка за шею и чуть не уронила фонарь на пол. Он сделал пару десятков шагов и опустил Маргариту на пол у самой лестницы. Она прислонилась к стене и прислушалась. В тишине билось ее сердце, и еще было слышно, как Казанцев старается открыть дверь, ведущую в подсобку анатомического кабинета.
– Ничем не могу порадовать. Нас заперли.
– Вы шутите? – не поверила Маргарита.
– Да какие шутки.
Марк спустился вниз. В отблеске фонаря Маргарита выглядела необычно. Лицо утратило прежнюю строгость и стало более нежным и женственным. Ему вдруг захотелось прикоснуться к ее волнистым волосам.
– Что теперь будем делать?
Маргарита почувствовала взгляд Казанцева и поправила растрепавшиеся волосы.
– Ничего.
– Что значит ничего? Вы что, так и будете сидеть и ждать у моря погоды?
– Иногда лучше не делать резких движений, набраться терпения и, как вы говорите, сидеть и ждать у моря погоды.
В плен он попал на Кавказе. От него тогда ничего не зависело. Тех, кто был пошустрее и попытался бежать, расстреляли без предупреждения. А он, безразличный ко всему происходящему, выжил и понял одно – жизнь бесценна, и нет на земле ей равного эквивалента.
Марк уселся на трухлявую ступеньку.
– Садитесь. – Он немного подвинулся.
Сидеть рядом с Казанцевым ей не очень хотелось, и она стояла, опершись о холодную стену, до тех пор, пока не затекла спина.
– Как вы думаете, кто нас запер?
– Привидение.
– Я серьезно.
– Ваша Антонина Семеновна и заперла. Больше некому.
– Зачем? – удивилась Рита нелепому предположению Казанцева.
– Из бдительности. И побежала звать на помощь Климова, – наконец-то Казанцев вспомнил фамилию кочегара. – Садитесь, нога меньше будет отекать.
Маргарита примостилась рядом и достала телефон.
– Здесь нет сети. Я уже смотрел. Маргарита, вы как сегодня оказались в колледже?
– Я обещала Семеновне прийти и послушать, как по ночам призрак шумит в подвале. И вот приехала на свою голову, – вздохнула Маргарита.
Она сказала неправду. Не жди ее Хмелевский в подъезде, она давно бы смотрела телевизор, завернувшись в плед. Или, будь у нее характер тверже, выпроводила бы со скандалом Хмелевского, сказав ему вслед все, что думает о нем. А так… Она боялась, что стоило Хмелевскому заговорить, окажется, что во всем виновата только одна она.
– Ну извините, что помешал вашим спиритическим сеансам, – засмеялся Казанцев и перестал злиться на Пикузу. – Зато у нас есть шанс пополнить ряды привидений, если Климов побоится зайти в подсобку. Как вам такая перспектива?
– Никак, – не приняла шутку Пикуза.
Если бы такое могло случиться и сейчас вместо Казанцева рядом оказался бы Руслан, она бы прижалась к нему и сидела вечность в этом подвале, слушая, как под толстым свитером бьется его сердце. Ей до слез стало жаль себя.
– Да это и понятно, какая со мной романтика. Вот если бы на моем месте был Хмелевский, тогда, конечно, совсем другое дело.
Казанцев прочитал ее мысли.
– Марк Дмитриевич, вы – циник, – не сдержалась Маргарита и немного отодвинулась от Казанцева.
– Это не ново. Наверно, вы еще добавляете про себя, что я хам и солдафон.
– Вы что, на самом деле мысли читаете? – парировала Пикуза.
– У вас все мысли на лице написаны.
– И что еще там написано?
Слезы потекли по щекам, и она постаралась незаметно их вытереть.
– Что вы красивая и умная женщина, которой не место в этом захолустье.
– А вам, значит, место?
– Мне – да. Оперировать я не могу, а просиживать рабочий день в поликлинике мне неинтересно. Я вначале думал пройти специализацию по функциональной диагностике, а потом махнул рукой. Зачем зря тратить время и заниматься тем, что неинтересно.
– А в колледже вам, значит, интересно? – не поверила Маргарита.
– И в колледже неинтересно, – признался Казанцев.
– Ваша жена не захотела ехать с вами в это захолустье? – еле слышно спросила Пикуза.
– У меня нет жены. Этот факт есть в личном деле, и об этом знает весь колледж.
– Извините. – Пикузе стало неудобно от глупого вопроса.
– Бросьте. Вы так говорите, словно она умерла. Все проще – жена меня разлюбила, а другого полюбила. Потом снова разлюбила, – добавил Казанцев.
Он говорил это таким тоном, что невозможно было понять: сожалеет он о разводе или нет.
– Меня тоже Хмелевский разлюбил, – призналась Маргарита и сразу пожалела об этом.
– Хмелевский вас никогда не любил. И не ждите, что я буду извиняться. Вы, Маргарита Сергеевна, – романтик, создавший себе иллюзию любви и живущий с ней.
