– Возможно.
– Я только одного не пойму, что женщины вообще находят в таких типах, как ваш Хмелевский? Любить он не способен, работать не хочет, ответственности боится. Таких интересует только личный комфорт, который обеспечивает власть или деньги. А если этого нет, то вокруг все виноваты. В первую очередь – государство, которое мало платит, не обеспечило его жильем и отдыхом. Руководство, потому что недооценивает и затирает его… Родители, которые не вложились в него сполна. Виноваты все, кроме него.
– Если Хмелевский такой, как вы говорите, то почему вы его назначили на должность?
Маргарита обиделась за Руслана на Казанцева.
– Меня попросили найти ему какую-нибудь административную должность, что я и сделал, – без зазрения совести признался Казанцев. – Теперь жалею, что не послушал Кудрявцеву. Мудрая женщина. Надеюсь, поработает еще пару лет, а там и Виктория на ее место созреет. А Хмелевского, уверен, тесть скоро пристроит в больницу. Хотя, как по мне, так пусть лучше работает в колледже.
– Почему?
– Вреда меньше. Хирургия – это труд и самоотдача. А на что способен ваш Хмелевский?
– Марк Дмитриевич, будьте последовательны, Хмелевский давно не мой.
– Когда смотришь на вас, то так не скажешь. Вы себя со стороны не видите, – вздохнул Казанцев.
– Вы надолго в Куличевск? – спросила Маргарита, чтобы больше не обсуждать Хмелевского.
– Хотите вернуться на прежнюю должность? – засмеялся Казанцев. – Не надейтесь, я надолго.
– Решили здесь начать жизнь с чистого листа?
– Нет, – спокойно ответил Казанцев. – Я не собираюсь отказываться от прожитой жизни. Вы что, серьезно решили, раз от меня жена ушла, то в моей жизни все было так катастрофически плохо?
– Да ничего я не решила, – смутилась Маргарита.
– У меня есть друзья, была работа, которая мне до сих пор снится по ночам. За год я делал сотни операций, а если эти сотни умножить на годы – получаются тысячи… Я никого в своей жизни не предал, – подумав, добавил Казанцев. – А начать с чистого, как вы говорите, листа – это вычеркнуть все прожитое. Я к такому не готов.
Он, сам не зная зачем, обнял Маргариту за плечи и прижал к себе.
– Мне не холодно, – отстранилась Маргарита. – Слышите, кто-то ходит в подсобке.
Они замолчали и прислушались. Шаги отчетливо слышались над головой. Марк быстро поднялся и постучал в ляду. Шаги мгновенно стихли. Кто-то прислушивался.
– Кто там стучит? Сейчас милицию вызову! – пригрозила Антонина Семеновна.
– Антонина Степановна, это я, Рита! Вы слышите меня?!
Она с трудом поднялась на ноги и постучала вслед за Казанцевым кулаком в деревянный потолок.
– Сейчас, сейчас, погодите немного, – послышался голос Климова, и вслед за его голосом сдвинулась ляда, свет ударил в глаза. Казанцев первым выбрался наверх и подал руку Маргарите.
– Антонина Семеновна, здесь все убрать. Игорь, вход в подвал заколотите. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь себе шею свернул. И покончим с привидениями. Я внятно выразил свою просьбу?
Казанцев внимательно посмотрел на дежурную, словно весь бардак в анатомическом кабинете, а заодно и вход в подвал образовались здесь исключительно по ее вине.
– Игорь, мне надо с вами поговорить. Пойдемте ко мне в кабинет.
Казанцев, ни на кого не глядя, покинул кабинет анатомии. Климов направился за ним.
– Как же так, Маргарита Сергеевна, мне ничего не сказали и пропали! Я-то страху натерпелась, когда стала вас искать. Захожу, а здесь такое! Я быстрее ляду закрыла, да еще сверху стол придвинула, а сама давай ходу за Игорем. Не будь его – умерла бы со страха! – причитала дежурная, на ходу прикидывая весь объем работы, внезапно свалившийся на ее голову.
– Антонина Семеновна, зато теперь будете спать спокойно – никакого привидения в подвале нет, – авторитетно заявила Пикуза.
– Так что ж выходит – я сама все придумала? Или как?
– Ничего вы не придумали, – успокоила ее Маргарита. – Возможно, сквозняк гуляет в подвале, оттого и шум и кажется, что кто-то там стучит.
– Ну, раз так, тогда пойдемте чай пить.
Антонина Семеновна стояла посреди кабинета с озабоченным лицом. «Засмеют теперь меня, засмеют. Скажут, что из ума выжила».
– Спасибо. Я домой. Вызову такси и домой.
Маргарита почувствовала, как заныла нога и как усталость со всей силы навалилась на нее.
* * *
– Игорь, так что с подвалом?
Марк задал вопрос сразу, как только опустился в свое кресло.
– А что с подвалом? – вопросом на вопрос ответил Климов.
– Вы, когда его обнаружили, почему не доложили Семину?
– Докладывать было нечего. Я был уверен, что о подвале все знают. Только удивился еще, что вход в него из кабинета.
Он взял себя в руки и на вопросы директора отвечал спокойным голосом, умело изображая недоумение.
– Кто ляду сделал? С виду она совсем новая.
– Я и сделал. Старая прогнила. Под линолеумом сырость собиралась, а дерево ее не любит. Времени свободного у меня полно, вот и сделал.
– В подвал спускался?
– Хотел, а потом смотрю – ступеньки трухлявые. Думаю, навернусь и костей потом не соберут. Ляду положил – и все.
– Хорошо. Спасибо, что Семеновне помог. А то сидели бы мы в подвале до понедельника.
«В подвале Климов был. И что из этого следует? Не он же пугал по ночам вахтерш, если, конечно, у него с головой все в порядке», – размышлял Казанцев.
Он посмотрел на свои руки. Еле заметная дрожь пробежала по пальцам и свела мышцы. Казанцев сильно сжал кисти. «Чудачка Александра, – без обиды улыбнулся Казанцев. – Вот и верь женщинам».
* * *
Суббота началась по обычному расписанию. Мария пролежала без сна почти всю ночь и, только чтобы не нарушать ритуал выходного дня, поднялась с постели около девяти и принялась за блины.
Готовились блины по особому рецепту, годами хранившемуся в старой поваренной книге. Рецепт она давно знала наизусть, да и сама поваренная книга стала неактуальной. В Интернете тьма рецептов на любой вкус, но, невзирая на это, Мария открывала нужную страницу, где ровным почерком твердой отличницы был записан этот самый секретный рецепт.
Блины у нее получались тонкие, как папиросная бумага, к ним подходила любая начинка. К блинам прилагалась домашняя традиция: перед тем как сесть за стол, надо было загадать желание, и кому попадется блин с другой начинкой – у того желание и сбудется.
Последние полгода блины и субботние завтраки давались ей все труднее и труднее. Блины утратили значение и завтраки тоже. Вот и Елка старалась не засиживаться за столом. Не дождавшись, кому достался «волшебный» блин, она брала блюдо и уходила к себе в комнату, и дальше они с Максимом завтракали молча.
