Мэр города в ее поле зрения попал чисто случайно, и грех было не воспользоваться случаем. Ничего необычного в Максиме Гранине, что могло б привлечь ее внимание, не было, кроме положения в городе и набирающего обороты цементного завода, негласным владельцем которого он был.
Она все рассчитала правильно и вела себя в соответствии со своими расчетами. Никогда не капризничала, не упрямилась, с видимым интересом слушала бредни Гранина о проблемах города. От этих разговоров у нее скулы сводило.
Она потакала всем его прихотям. Хотя и прихоти, да еще в постели, были у Гранина, скажем так, заурядные. Главное – она дала ему почувствовать, что, разменяв пятый десяток, мужчина только входит в самую силу, и доказывала ему так настойчиво и разнообразно, что он сам поверил в свою мужскую неотразимость. И тогда она стала праздником в его жизни. Он привык к ней и уже не мог без нее. Еще немного, и она выйдет за него замуж, и вот тогда пусть все завидуют.
«Правда, с должностью немного поспешила. Зачем мне эта должность? А Гранин напрягся, значит, как сотрудник я ему неинтересна. Учтем и все отыграем назад. Считает, что старая грымза – самый опытный бухгалтер, пусть так и будет. Надо обязательно похвалить Ирину Васильевну, – подумала Лана. – Может, он решил, что мне, как будущей жене мэра, работать по статусу не положено. Хотя его Машка всю жизнь прозябает по музеям, значит, работающая женщина соответствует его стереотипу, – сделала неутешительный вывод Лана. – Ну что ж, пока поработаю, а там жизнь покажет».
Лана посмотрела на часы и начала приводить себя в порядок. До приезда Гранина оставалось полтора часа. Он и на свидание к ней ездит, как на работу. «Хотя так даже лучше, всегда можно вовремя домой вернуться». Потом она придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале и осталась довольна.
* * *
Пил Хмелевский очень редко и то чисто символически, когда нельзя отказаться. От спиртного он никогда не получал никакого удовольствия, как не получал удовольствия от курения. А если удовольствия нет, а головная боль обязательна, то зачем тогда все эти сомнительные радости?
К Рите он приехал заранее, поднялся пролетом выше и стал ждать, когда она вернется с работы. И как только она повернула в двери ключ, он уже был рядом. Не впустить его в квартиру она, естественно, уже не могла.
И вот теперь он сидел на кухне, на своем привычном месте. За то время, что он здесь не был, кухня, казалось, уменьшилась в размерах, превратившись из маленькой в крошечную. Единственное, что не изменилось, – идеальный порядок и чистота. Он боялся представить, во что Ника превратила бы квартиру, забери у нее домработницу.
Он выпил третью рюмку водки, купленную еще в его бытность, не хмелея и не ощущая, как жидкость противно обжигает пищевод.
– Руслан, ты совсем ничего не ешь. Невкусно?
Маргарита положила ему на тарелку отбивную и посыпала ее зеленью так, как он любил.
– Ты еще не забыла, что я люблю мясо с петрушкой? – пьяно удивился Хмелевский.
– Руслан, тебе не надо пить.
– Рита, я не пьянею. Видишь, пью и не пьянею. Рита, мне плохо без тебя. Я останусь у тебя.
Можно?
В голосе Хмелевского звучала тоска.
– Нет. Руслан, я не твоя старшая сестра, к которой ты можешь зайти в любое время. Я бывшая…
– Рита, мне плохо. Все плохо. Я так хотел уйти из колледжа, от всех вас… Чтобы не видеть тебя… Понимаешь?
Его неудержимо потянуло на исповедь. Почему-то Риту он нисколько не стеснялся. Никому другому он бы не рискнул рассказать, что семейная жизнь с Никой становится все больше и больше похожа на трагикомедию.
– Да кто они такие, эти Звонаревы?! Как меня окрутили, Ритка, как они окрутили меня, – пьяно засмеялся Хмелевский. – Ты не представляешь, какие золотые горы мне обещал Звонарев. А где они, эти горы?! Где?!
– Не кричи. Звонарев, я думаю, свое слово сдержал. Диссертацию тебе написали, защитили, ты перешел на другую работу, заведуешь отделением. Ты получил все, что хотел. А в жизни за все надо платить, – вздохнула Маргарита.
– Рита, ты себя слышишь? Что я получил?! А они? Они получили меня! Вот я весь вам на блюдечке! – Хмелевский рывком отодвинул от себя тарелку и налил в рюмку водки.
– Да, большое счастье им привалило, – грустно улыбнулась Маргарита.
Ей стало стыдно за Хмелевского.
– Рита, я ее не люблю. Совсем. Она в постели, знаешь какая? Ни-ка-ка-я! – по слогам выговорил Хмелевский. – Она меня совсем не понимает. Вот скажи, где моя жена сейчас. А?
Рита молча мотнула головой.
– Вот! И я не знаю, где она.
– Руслан, давай заканчивать ужин и этот разговор. Я вызову тебе такси.
Маргарита убрала тарелки в раковину. Мыть посуду при Руслане она не стала. Получилось бы совсем по-домашнему. Он сидит, как раньше, на кухне, а она суетится возле него.
– Нет! Я никуда не поеду! Я остаюсь здесь! Навсегда! Слышишь – навсегда!
Хмелевский резко поднялся из-за стола, нож упал на пол, рюмка ударилась о графин и зазвенела.
– Смотри, к нам еще кто-то спешит, – пьяно заметил Хмелевский и пошел в спальню.
– Руслан, постой, ты куда?
– Спать.
Через минуту Маргарита услышала, как он ударился о дверь, что-то пробормотал себе под нос и упал на кровать. Она устало опустилась на стул. От внутреннего безразличия к Хмелевскому ей стало страшно. Скажи ей кто в августе, что спустя четыре месяца она сама будет жалеть Хмелевского, она бы и слушать не стала. В спальне, на ее кровати спал мужчина, без которого она раньше не мыслила свою жизнь, а она сидела на кухне и не испытывала ничего, кроме усталости. Разве такое может вообще быть? Разве такое бывает? «Я его любила», – тихо проговорила Маргарита. Она прислушалась, как звучит любовь в прошедшем времени, и еще раз повторила это громче.
Телефон, оставленный Хмелевским на столе, зазвонил. На экране всплыло лицо Ники. Хмелевского дома ждала жена. Волновалась и звонила.
«Завтра он проснется и вернется к ней, потом они поссорятся, и он в запале скажет Нике, что ночь провел со мной. Если бы это была правда, я бы стерпела, но унижать меня, впутывая в свои семейные разборки – увольте». Рита попыталась растормошить Хмелевского.
– Пришла, а я чуть не уснул… – пробормотал Хмелевский и опять сонно засопел.
И тогда она решила позвонить.
– Марк Дмитриевич, мне нужна ваша помощь.
Маргарита проговорила скороговоркой и замолчала, словно нырнула в глубокую реку.
– А вы где сейчас? – наконец-то Казанцев понял, кто его беспокоит.
– Дома, – тихо ответила Пикуза.
– Что я должен сделать?
– Приехать ко мне.
– Маргарита Сергеевна, вы точно меня ни с кем не перепутали? – хохотнул Казанцев.
