Она представила, как он улыбнулся при этом, и быстро дала отбой. Казанцев не перезвонил. «Господи, куда ты только смотришь? Что же ты не остановил меня?»
Рита опять вернулась на кухню и, не включая верхний свет, опустилась на стул, на котором недавно сидел Хмелевский.
Телефон зазвонил в сотый раз. И вместе с ним раздался звонок в дверь. Первое, о чем она успела подумать, – за Хмелевским приехала Ника. «Откуда ей знать, где Руслан», – с этой, единственно здравой мыслью Маргарита и открыла дверь.
– Вы? – спросила зачем-то Маргарита и покраснела.
– А вы не только меня ждете?
Вопрос прозвучал двусмысленно, и она молча посторонилась, давая возможность Казанцеву пройти в квартиру.
– Марк Дмитриевич, мне надо, чтобы вы отвезли Хмелевского домой. Я сама не справлюсь.
– А где Хмелевский?
– В спальне. Пойдемте.
«Ну, правильно, где ему еще быть, как не в спальне», – только Казанцеву так думать было неприятно.
– Н-да, довели мужчину до изнеможения! – рассмеялся Казанцев, увидев вдребезги пьяного Хмелевского. И ему стало легче на душе…
– Не говорите глупости, – не разделила радости Казанцева Маргарита. – Он выпил немного и вот…
– Чтобы так свалиться, выпить, Маргарита Сергеевна, надо много, – просветил ее Казанцев.
– Он вообще не пьет. Так получилось…
– Будем лечить или пусть живет?
Казанцев повернулся к Маргарите. Чему он так радуется, она не поняла.
– Отвезите его, пожалуйста, домой. И скажите жене, что вы вместе были, – попросила Маргарита. – Я к вам обратилась только потому, что уверена, что все это останется между нами.
– Буду нем, как рыба, и скажу жене, что пили вместе. Вы ведь об этом тоже хотели попросить?
– Спасибо, – коротко ответила Маргарита.
Казанцев взвалил тело Хмелевского на плечо и легко поднял его с кровати. Телефон опять ожил и зазвонил на кухне. Она даже смотреть не стала, кто звонит, и, догнав Казанцева у самой двери, опустила телефон в карман Хмелевского. Когда за мужчинами закрылась дверь, Рита перевела дух и посмотрела в окно. Казанцев усадил Руслана на заднее сиденье, поискал глазами окно, махнул ей рукой и после этого сел за руль.
С отчетом о проделанной работе Казанцев вернулся спустя полчаса.
– Мне, по вашей милости, влетело от его жены, – пожаловался Казанцев. – А каким приворотным зельем вы опаивали Хмелевского?
Казанцев сидел на кухне в ожидании кофе. Кухня была крохотной. Если бы он протянул руку, то дотянулся бы до Маргариты, стоящей у плиты.
– Никто его не опаивал. Что-то накатило на него, устал на работе.
– И часто он ходит к вам на такую релаксацию?
Она представила насмешливую ухмылку на лице Казанцева и даже поворачиваться не стала к нему, следя за туркой на плите.
– Первый и последний раз. Пришел за вещами.
– Маргарита, вы любите его?
Казанцев испугался не столько своего вопроса, сколько ее короткого утвердительного ответа.
– Я очень любила Руслана. Очень. Когда он ушел, я готова была умереть. А потом мне позвонила Виктория и сказала, что приехал новый директор, то есть вы, и мне пришлось процесс умирания отложить на потом.
Маргарита налила кофе в чашку и поставила перед Казанцевым.
– Скажите, вы бы могли простить Хмелевского? Я не имею в виду прямо сейчас, а вообще?
– А я простила его. Это только поначалу кажется, что предательство нельзя простить. Оказывается, можно, когда понимаешь, что виноват сам во всем. Мы часто к людям относимся лучше, чем они того заслуживают. – Рита отвернулась от Казанцева и поставила снова турку на огонь. – Мы сами на многое закрываем глаза, через силу миримся с их недостатками и ждем от них того, на что они в принципе не способны. Но лучше всего – не копаться в прошлом и никого не винить. Просто жить…
Рита обернулась и посмотрела на Казанцева.
– Такой простой рецепт?
– А у вас другой?
Он промолчал. Никакого рецепта у него не было. На этой крохотной кухне о бывшей жене совсем не думалось.
– Так вы дадите мне приворотное зелье, что так подкосило Хмелевского?
Он сделал полшага и обнял Маргариту.
– Вы с ума сошли?
– Да, – легко согласился Казанцев и поцеловал Маргариту.
– Марк, поздно уже, вам домой пора.
Она высвободилась из его объятий и опять повернулась к плите.
* * *
– …Маша, нам надо серьезно поговорить, – решился Гранин.
Он всю дорогу обдумывал, с чего начнет трудный разговор. Ради этого он и домой сегодня приехал пораньше.
Гранин посмотрел на часы. Уже почти два часа, как он дома, а так еще и не поговорил с женой. И причины для этого сами собой находились.
Маша, как всегда, встретила его в холле, забрала пальто, поцеловала в щеку и стала рассказывать об экспонатах, поднятых из запасников музея, потом из колледжа вернулась Елка, и он ждал, когда она перекусит и убежит в институт на занятие к Карпову. Потом Маша начала чистить рыбу, и он вышел из кухни. Рыбный запах с детства вызывал у него приступ тошноты. Только рыбу Маша готовила по особому рецепту в чесночно-лимонном соусе и запекала в фольге. Рыбный запах куда-то исчезал, а судак таял во рту.
Потом начались звонки. Звонить на мобильный телефон могли только те, кому он сам разрешил. Первым позвонил Казанцев. Он так и не понял, зачем Марку понадобились какие-то отчеты, да еще под грифом «секретно» о подземных коммуникациях города. Он впервые слышал об этом, но пообещал посодействовать. Вникать в проблему Казанцева он не стал. Не до подземных коммуникаций. Потом позвонил директор банка и предложил встретиться. Идея Красковского была заманчивая, и он согласился с ним завтра пообедать. Под конец позвонила Лана и молчала в трубку. Он вышел на балкон и перезвонил ей сам. Трубку она не брала, и тогда он решился на разговор с женой.
Гранин зашел на кухню, когда судак был полностью разделан, и в открытое настежь окно залетал влажный холодный воздух.
– Маша, нам надо серьезно поговорить.
– Подожди немного, еще запах слышен.
– Прикрой окно, замерзнешь.
– Так о чем ты хотел поговорить?
Мария стала смешивать лимон с чесноком, прикидывая в уме, хватит соуса или еще добавить лимона.
– Я тебя слушаю.
Она обмакнула кусок судака в соус и посмотрела на Гранина. Откуда пришло понимание неизбежного краха ее личной жизни, она и сама не знала. И даже если б Гранин развернулся и, не говоря ни слова, вышел бы из кухни, она все равно уже знала, что хотел ей сообщить муж.
