– Нам сразу скажут, что дело молодое и им понятное. А мы, мол, не заметили, как дети выросли, и думаем, что они до сих пор играют в песочнице. Но вас-то они послушают точно, – спохватилась Лапина.
И она опять подумала о Максиме: что он скажет, как отреагирует на ее звонок, не подумает ли, что это все их женский придуманный розыгрыш? «Да, какая разница, что он подумает или не подумает обо мне», – взяла себя в руки Мария.
* * *
– Костя, представляешь, там вверху светят звезды, – нарушила тишину Елка.
– Представляю. Ты не замерзла?
– Нет. Только мне страшно.
– Не бойся.
Он обнял Елку и прижал к себе.
– Ты думаешь, нас найдут?
– Конечно. Ты что, забыла мою маму? Да она кого хочешь найдет.
– Это точно, – улыбнулась Елка.
– В детстве, когда еще была жива моя бабушка, я оставался у нее на целое лето. Так вот однажды соседский мальчик упал в пересохший колодец. Так знаешь, кто его нашел?
– Ольга, – вздохнула Елка. – Повезло тебе с матерью.
– Елка, у тебя тоже родители замечательные. Просто у них сейчас сложный период в жизни. Их надо понять.
– У них нет жизни. Вернее, жизнь есть, но у каждого своя. Костя, что мы будем делать?
– Вначале съедим твои припасы, а потом еще раз обследуем бункер.
– Точно, – вспомнила Елка. – Давай сюда мой рюкзак. Я купила хот-доги с двойной сосиской и пачку сока.
Она никогда не покупала хот-догов и чизбургеров, считая, что в них обычно кладут просроченные продукты. Возможно, оно так бывает, но на этот раз хот-дог был сказочно вкусный. Елка с едой справилась первой. После подкрепления ей показалось, что жизнь налаживается, и хотелось думать, что все это понарошку. Костя доест сосиску, выпьет оставленный для него сок, и они могут возвращаться обратно.
– Костя, зачем нас заперли?
– Нашелся шутник. Завтра утром откроет, – уверенно сказал Костя. – А теперь – спать. Тогда и утро настанет быстрее, и нас освободят.
Он говорил специально уверенно и спокойно. Никто их завтра не выпустит. И закрыли их здесь только потому, что другого выхода не было. Кто-то нашел бункер и разворотил его. А сколько все это добро стоит на черном рынке, он, не в пример Елке, знал. Так что никто их так просто не освободит.
– Ты куда? – напряглась Елка.
– Лежи. Я хочу проверить, что за ящиками. Вдруг там лаз.
Он на ощупь прошел вдоль стены.
– Тебе посветить?
– Нет. Надо батарею экономить. Если фонари разрядятся, то будем здесь сидеть, как слепые котята.
Лапин подошел к решетке и еще раз попробовал разогнуть металлические прутья.
– Приварили на совесть. Включи фонарь, чтобы шею не свернуть о ящики, – попросил Костя и стал стучать рукой по стене. Звук везде был одинаковый – глухой. Он обошел периметр и опустился возле Елки.
– Ты не помнишь, в каком ящике мы видели саперную лопатку?
– Не помню, – устало ответила Елка.
– Пойду поищу.
Он рывком поднялся, включил фонарь и стал по очереди открывать ящики. Лопату он нашел в третьем ящике.
– Что ты собираешься делать?
– Копать. Сделаю подкоп под дверью, и мы легко выберемся из этой ловушки.
Лапин принялся за работу. Короткая саперная лопатка тяжело вошла в землю.
* * *
Понедельник начался с неожиданности – в колледж без предупреждения прибыла комиссия из архитектурного бюро, состоящая из трех очкастых дам. Пришлось заседание администрации перенести на неопределенное время. Неопределенности Казанцев не любил и злился. Дамы вот уже целый час восседали в его кабинете, и ему ничего не оставалось, как терпеливо взирать на проверяющих. Никаких нарушений, заявленных анонимным источником, в колледже комиссия не обнаружила. Здание колледжа, построенное в 1889 году Нечаевым, стояло на прежнем месте. Никаких пристроек, нарушающих изначальный исторический ансамбль, не было.
– Марк Дмитриевич, вы поймите нас правильно, мы не могли не отреагировать на письмо.
– Анонимное, – добавил Казанцев и вспомнил, как сам распекал в этом же кабинете Светлову. Он безразлично посмотрел на сидящих дам и перевел взгляд на портрет Пирогова. – Если у вас нет замечаний, то мне придется вас оставить.
Дамы неодобрительно переглянулись. Как это он оставит их? Где? В этом кабинете?
– У меня здесь через пару минут заседание администрации, – объяснил Казанцев свою поспешность.
– Марк Дмитриевич, мы напишем, конечно, свое заключение, но вы будьте готовы к проверке противопожарной безопасности.
– А с этим что не так?
– У вас много электроприборов работает. В каждой аудитории стоят видеопроекторы.
– Висят, – поправил Казанцев.
– Три компьютерных класса, – продолжила дама, возглавляющая комиссию. – Электропроводка может не выдержать напряжения, а там, смотри, короткое замыкание и пожар. Вы этого не допускаете? Но опять же мы не специалисты в этой области. Странно, что вы, как руководитель, на это смотрите сквозь пальцы.
Дамы одновременно захлопнули папки и засобирались.
– Заключение мы вам сбросим на электронную почту.
– Спасибо.
Проверяющие не успели закрыть дверь, как появилась секретарь. На ее вопрос Казанцев кивнул головой. Пусть заходят.
– Начнем с того, – Казанцев обвел всех, собравшихся в кабинете, взглядом, – что на директора колледжа, то есть на меня, – уточнил на всякий случай Казанцев, – в Комитет по защите исторических памятников поступила жалоба, что я превратил колледж у свою вотчину. Достраиваю себе подсобки и сдаю их в аренду, да только беда в том, что в результате моей алчности рушится здание, представляющее историческую ценность и гордость Куличевска, – процитировал по памяти анонимку Казанцев. – И об этом беспределе, заметьте, написал кто-то из коллег.
В кабинете повисла тишина.
– Бред, – подала голос Белевич. – А почему вы думаете, что анонимка дело рук кого-то из нас?
– Виктория Викторовна, я ничего не думаю, так написано в анонимке. Михаил Степаныч, что у нас с проводкой в здании? – вернулся к насущным делам Казанцев.
– А при чем здесь проводка? Речь идет о мифических пристройках.
– С трубами тоже был полный порядок до тех пор, пока их не прорвало, – напомнил Казанцев. – Так что заканчивайте самодеятельность! Я жду от вас вразумительного ответа.
Последнюю фразу Казанцев произнес совсем другим тоном, жестким, сухим и не терпящим возражений.
– Все нормально с проводкой, – сконфузился завхоз.
– Михал Степаныч, вы не знаете, почему мне постоянно хочется вас уволить с работы?
