– Я все сделал, как обещал, а остальное – побочный продукт. Деньги с собой?
– Да ни хрена ты не сделал! Вчера комиссия была в колледже и ничего не обнаружила. Никакой аварийности здания нет! Это как понимать?!
– Просто. Вода всосалась в землю. Идея изначально была провальная, – зевнул Климов. – Сами додумались или кто-то подсказал?
Звонарев покачал головой.
«Но вам спасибо! – хотелось сказать Климову. – Благодаря вашей полоумной идее я заработал кучу бабла! И заработал бы больше, если бы эти следопыты не приперлись».
Климов искренне, ничуть не кривя душой, поблагодарил Звонарева. Мог ли он предположить, что сможет изменить свою непутевую жизнь и вырваться из Куличевска? И не появись Звонарев со своей идеей фикс, никакой возможности у него бы не было. Возможность дают деньги.
И повеселился он тоже от души. Климов вспомнил, что творилось в колледже с появлением привидения. Умора! И если бы не Казанцев, он бы и бесстрашную Семеновну вытурил на пенсию.
– …А что касается этих следопытов, то у меня не было другого выхода, – серьезно сказал Климов.
В субботу, ближе к вечеру, он, по приказу Семина, уменьшил температуру в системе, дождался, пока стрелка на датчике добежит до указанной метки, и запер изнутри дверь котельной. После этого бросил рюкзак в угольную яму и быстро спустился вниз. На всю дорогу до бункера он потратил привычные десять минут. Он так и не решил, стоит ли показывать Семе маузер или сделать это позже, после того, как продаст все немецкие награды. Он уже почти дошел до бункера, как внезапно заметил отблески света. Он быстро погасил фонарь и прислушался. В бункере кто-то разговаривал. Никакого сомнения, что в его тайнике кто-то есть, не оставалось. Мозг отказывался в это верить и не хотел соображать. Климов вплотную подошел к бункеру и стал наблюдать за следопытами. И когда в его голове родилась единственная спасительная мысль, он нажал рычаг. Решетка, смазанная масляным гудроном, беззвучно опустилась. Он вздохнул с облегчением и быстро направился обратно.
«Я найду выход. Я что-то придумаю», – обещал себе Климов, ворочаясь на жестком топчане. Голос девушки, зовущей на помощь, звучал в голове и мешал ему уснуть.
– На что ты надеялся? Что их не найдут? – спросил Звонарев.
– Мне надо было время. Сколько бы они протянули без еды и воды? Я терпеливый. Я умею ждать. Только им в бункере не сиделось. Я сам чуть коньки не двинул, когда увидел, что девица почти на свободе. Только они не знали, что из соседнего отсека можно регулировать движение решетки. Бац! И ребра затрещали! Вы слышали, как трещат кости? А я слышал! – захохотал Климов.
– Да ты больной, – испугался Звонарев.
– А вы здоровый? Вы посмотрите, как я живу, и чего вам не хватало? Вроде все у вас есть, достаточно наворовали, а все туда же! А теперь боитесь? И правильно делаете. Гранин, если узнает, из-за кого его дочь чуть не погибла, вас самого в том подвале подвесит за…
– Хватит! – остановил Климова Звонарев. – Здесь остаток. Бери деньги и убирайся из города!
– Как скажете.
Климов взял конверт и заглянул внутрь. Теперь эти деньги были сущим мизером по сравнению с теми, что лежали у него на счету, но не возвращать же их Звонареву, и он небрежно сунул конверт в сумку.
– Если нужна будет помощь, звоните.
«Вот придурок!» – в сердцах подумал Звонарев и направился к двери.
…Через час Игорь Климов на попутке спокойно добрался до Заозерска и за пять минут до отправления поезда зашел в купе. Проводница внимательно сверила фамилию пассажира с паспортом и пожелала Шепелю хорошей дороги.
Через час Звонарев вернулся в мэрию. На душе было так, что впору напиться. Он уже было открыл сейф и взялся за бутылку коньяка, как в кабинете заиграла знакомая мелодия. Звонила Ника.
– Они что там, с ума все сошли? – Вопрос дочери ударил в голову, и Звонарев опустился в кресло. – Срочно звони главврачу!
– Что случилось, ты можешь мне толком объяснить?
– Да что объяснять! Он снял Руслана с должности и отправил в отпуск! Это как понимать?
– Не суетись. Что Руслан говорит?
– Он напился и только сказал, что его посадят за то, что он отказался кого-то там оперировать. Па-па!
– Еще один придурок, – сказал Звонарев и, чтобы не слышать причитания дочери, дал отбой.
Он почувствовал, как непривычно заныло сердце. Пришлось попросить у секретарши валидол.
– Максим Максимович у себя?
– В больнице, – коротко ответила секретарь.
Он не стал больше ничего говорить и вернулся к себе в кабинет.
* * *
Заявление на увольнение по собственному желанию Маргарита Сергеевна Пикуза оставила в приемной директора и вернулась к себе в кабинет. Потом отправила сообщение Марте и даже успела представить, как та обрадовалась, и стала ждать, когда ее вызовет для объяснения Казанцев. Она сидела в своем маленьком уютном кабинете, больше похожем на каморку, чем на кабинет заведующего отделением, и думала, что скажет такого веского и значимого Казанцеву, чтобы он ее понял, не стал задавать вопросов и сразу подписал заявление. Она почти справилась с поставленной задачей – объяснение для Казанцева звучало правдоподобно. Чтобы не сидеть сложа руки, она проверила учебные журналы и посмотрела на часы. А потом прозвенел звонок, и ей пришлось идти на лекцию.
Заявление Маргариты на стол Казанцева легло сразу, как только он вернулся из больницы в колледж.
Утром он приехал в больницу, зашел к главврачу, поинтересовался состоянием своей пациентки и остался доволен его ответом. Состояние Елки оставалось тяжелым, но стабильным, и это радовало. Молодой организм активно боролся за жизнь. И вот тогда он и почувствовал, как у него пробиваются крылья, и перестал слушать главврача.
Он никогда особо не задумывался над тем, что значит «крылья выросли», считая изречение не иначе как красивым сочетанием слов. Крылья есть у птиц. Когда они вырастают, птица покидает гнездо и приобретает свободу…
– …так как вам мое предложение?
Он так задумался о крыльях, что пропустил начало вопроса.
– Какое предложение? – переспросил Казанцев.
– Руслан Васильевич написал заявление, теперь отделение осталось без заведующего, вот я и подумал, что…
– Я согласен, – перебил главврача Казанцев.
Казанцев второй раз прочитал заявление Пикузы и ничего не понял. Растущие крылья не давали возможности сосредоточиться.
С того времени, как он пообещал Марте помочь Рите «стать счастливой», он ждал момента, когда заявление на увольнение ляжет ему на стол, и она уедет из Куличевска, и станет ковать свое счастье: вернется на кафедру, займется рутинной работой, которую часто называют наукой, потом выйдет замуж и родит детей.
