— Да. Дело в тотализаторе.
Соколов вытаскивает телефон и кому-то звонит.
— На дорогу смотри, не на меня, — слегка повышает голос, замечая, что я так и продолжаю на него таращиться.
Всхлипываю больше от нервов, чем от ожидающихся слез. В последнее время я слишком часто плачу, а так быть не должно. Это ненормально — вечно рыдать. Соберись, Ксю. Все будет хорошо.
— Здесь куда? — притормаживаю на развилке.
— Налево, — отнимает трубку от уха.
Денис говорит с Пашей, да, кажется, с ним. Я особо не вслушиваюсь. Не могу сосредоточить внимание хоть на чем-то. Стараюсь смотреть на дорогу. Снег пошел…
Соколов тем временем заканчивает разговор и указывает, что вот тут нужно свернуть направо.
Минуты через три перед нами открывается вид на дом. Два этажа, высокий забор. И ни единой души. Останавливаю машину и вылезаю на улицу.
В доме прохладно. Раздеваться нет никакого желания. Денис почти сразу уходит наверх. Нервно тереблю пальцы и минуты через две иду следом. Здесь несколько дверей. Куда дальше, не имею и малейшего понятия. Толкаю первую попавшуюся, оказываясь в просторной спальне. Шторы на окне плотно задернуты.
В примыкающей ванной слышится шум воды. Колеблюсь, но все же открываю дверь.
Мельком вижу его голую спину. Но, заметив меня, Денис сразу оттягивает свитер вниз.
— Как ты? — вздыхаю, медленно шагая ему навстречу.
— Бывало и хуже. Поможешь?
Киваю, беру из его рук пузырек и ватный диск. Денис поворачивается ко мне спиной. Смачиваю вату в жидкости и касаюсь ей мужского затылка. Прижимаю к небольшой ссадине. Руки дрожат. Крови, слава богу, нет. Но я все равно стараюсь казаться отважнее, чем есть на самом деле. Правда, недолго.
В какой-то момент просто прилипаю всем телом к его спине и шепчу:
— Мне страшно.
Втягиваю голову в плечи. Мне действительно невероятно страшно.
— Ты не должна была стать свидетелем всего этого.
Денис смотрит на меня через зеркало. Ловит взгляд. Сжимает в своей ладони мою.
— Идем.
Подталкивает к двери.
— Ложись спать, — касается губами моего виска, как только мы оказываемся в спальне.
— А ты? — нервно смотрю на огромную кровать. Не могу представить, что сейчас останусь здесь одна.
— И я.
В комнате становится темно. Матрац проминается под весом наших тел. Денис прижимает меня к себе. Обнимает. От этих прикосновений становится легче. Не так страшно. Я не чувствую себя одиноко. Все эти ужасы так и стоят перед глазами, но теперь я словно разделяю их с ним.
Долго смотрю в темноту и наконец озвучиваю то, что уже больше часа крутится в голове.
— Тебе, наверное, нужно проиграть бой, — шепчу, мгновенно чувствуя, как его тело напрягается.
62
Денис.
Ксюха очень быстро засыпает. Дыхание выравнивается, а пальцы, которыми она сжимает мою руку, расслабляются. Тело больше не напряжено.
Накрываю ее одеялом по самую макушку и спускаюсь в гостиную.
Тело ломит. Впрочем, к боли мне не привыкать. После некоторых боев случались такие откаты — думал, сдохну. Так что следы этой заварушки сотрутся быстрее, чем кажется на первый взгляд.
Вся эта ситуация и так была на грани. Мои «друзья» перешли черту. Сделали то, чего не следовало.
Еще в машине я прокручивал в голове разговор с дедом. Сомневался. Сейчас отпали последние ростки этого самого сомнения. Нужно звонить и решать все через него. Сливать бой я не собираюсь. Никогда не допускал об этом даже мысли.
Паша подтягивается уже за полночь. Слышу шум припарковавшейся тачки. Накидываю куртку и, не застегивая змейку, выхожу во двор.
— Здорово.
— Здорово, чемпион.
Степнов пожимает мою руку, параллельно упираясь плечом в колонну на крыльце. Набрасывает на голову капюшон.
— Да, рожа у тебя… не позавидуешь, — трет переносицу.
Пашку я знаю лет десять. Он всегда был сообразительным малым. Мы дружили, а когда началась вся заварушка с профессиональным спортом, он был идеальной кандидатурой на роль агента… Говорят, работа и общие дела портят дружбу, в нашем случае этого не произошло. Наверное, он единственный, кому я действительно могу доверять в нашем пафосном мире больших денег.
— Ты ему звонил?
— Нет. Хочу съездить лично. Останься с Ксюхой. Она спит.
— Без проблем.
— Что ей сказать? Если проснется.
— Что мне нужно было отъехать. По делам. Ключи от своей тачки дай.
— Слушай, может, тебе лучше сначала врачу показаться?!
— Сначала дело, потом врачи.
— Ну, смотри сам.
Паша барабанит пальцами по крышке смартфона. Провожает меня взглядом.
В салоне жарко. Приоткрываю окно. Музыку намеренно не включаю, и так башка болит. Чувствую себя муторно, но еще в доме успел закинуться обезболивающими.
Это слегка непросто. Прикидываться, что ты ничего не чувствуешь. Что выстрел из травмата и удар по голове ничего не значат. При Ксю пришлось разыгрывать спектакль.
Она так перепугалась. Тряслась вся. Кажется, я не припомню, чтобы кто-то так за меня переживал.
Она даже в любви призналась.
Я не слышал это четко. Только отголосками, уже наполовину приходил в себя, прежде чем она сунула мне под нос эти отвратные духи.
Любит… правда или сказанная от испуга фраза?
С ней все слишком странно. Быстро. Неправильно. Но именно от этого кайфово. Маленькая девочка с огромным сердцем. Она насквозь пропитана чувствами. Я так не умею. Мне проще переварить все самому. В одиночку. Не раскрываясь. Она же транслирует свои эмоции на расстояние в тысячи километров. Смеется, когда ей весело, и плачет, когда грустно.
И это подкупает. Она перевернула все вокруг за столь короткий срок. Разбила все мои предрассудки о ней, разнесла этот закостенелый скептицизм в пух и прах.
С ней с самой первой встречи все было иначе. Несколько взглядов, обузданная злость и протянувшаяся нить едва зародившихся чувств. Мне не хотелось бы причинять ей боль. Но не получается, ситуация из раза в раз выходит из-под контроля.
Сворачиваю к особняку. Бросаю машину у пункта охраны и захожу в дом. Мать и бабушка уже давно спят. А дед ждет в своем кабинете. По пути сюда я позвонил ему, сказал, что нужно поговорить.
— Привет, — бросаю куртку на кресло.
— Что произошло?
