Тушу свет и утыкаюсь лицом в подушку. Не плачу. Больше не вижу в этом смысла. Мне нужно возвращаться в Москву. Нужно вливаться в учебу. Скоро конец семестра, экзамены.
* * *
С момента, как Денис улетел, проходит две недели, может чуть больше, в какой-то момент я просто перестаю считать. Успокаиваюсь. Погружаюсь в работу над своим отрывком пьесы. Домой возвращаюсь как можно позже, а ухожу раньше. Сама ему не звоню, а все его попытки поговорить игнорирую.
Нет, я ничего так и не решила. Прячусь. Выбираю тактику отмалчиваться. Глупую и не приводящую ни к чему хорошему тактику.
На дворе суббота, я сижу с девчонками в кафе. Несколько моих одноклассниц тоже поступили в московские вузы. Мы иногда встречаемся. Делимся опытом и эмоциями от жизни в столице.
Когда у меня звонит телефон, я долго не решаюсь, стоит ли брать трубку. Это Денис.
Может быть, уже стоит прекратить этот детский сад со своей стороны?
Прячу айфон в ладошках и выхожу из-за стола. Забиваюсь в угол у окна, подальше от людей, и свайпаю по экрану. Он не дает сказать и слова, орет на меня. Понимаю только, что он вернулся в Москву и немного шокирован моей выходкой с топориком.
— Легче стало? — наконец-то перестает орать. — Сделала гадость. Успокоилась?
— Нет, — выплевываю слова и стискиваю зубы.
— Надо встретиться, Ксюша.
— Не буду…
— Разгромила полкухни и решила включить заднюю. Даже не надейся. Я тебя все равно найду.
— У меня дела, Соколов, ты меня отвлекаешь.
Смотрю в окно, и, как назло, на глаза попадается огромный билборд с рекламой Соколовского боя. Везде он. Бесит!
— Ладно, у меня тоже тренировка. Я перезвоню. Настоятельно рекомендую не пропадать.
После посиделок с девчонками спускаюсь в подземку и твердо решаю, что поеду в зал. Он вернулся и ведет себя так, словно ничего не произошло. В моем понимании — это недопустимо. Еще и орет. Нет уж. Хватит быть забитой мышью и помалкивать. Хочется высказать ему в лицо все, что я о нем думаю. Разгромленной кухни мне вдруг становится дико мало.
В зал пробираюсь воришкой. Отказываюсь от помощи услужливой девушки с рецепции. Не хочу, чтобы меня провожали. Дорогу и так знаю.
Толкаю дверь и переступаю порог.
Соколов колотит грушу. Звуки ударов гулким эхом раскатываются по залу и застревают в ушах. В помещении мало света. Очень радует, что он здесь один.
Вздрагиваю от хлопнувшей за спиной двери, машинально прижимая ладони к груди. Сердце колотится как бешеное.
Денис лениво поворачивается в мою сторону, ухмыляется. Эта его улыбочка не обещает ничего хорошего. Переминаюсь с ноги на ногу. Теперь идея приехать сюда кажется глупой. Кому и что я доказываю? Лучше было просто вычеркнуть его из жизни. Забыть.
Говорить на его территории — самый ужасный выбор. Здесь все пропитано им. Он здесь главный. Он здесь прав.
Соколов вытирает лицо полотенцем и кидает его под ноги. Переступает через белую ткань и идет ко мне. Несколько широких шагов, и вот он уже стоит напротив. Медленно склоняет голову вбок.
К счастью, не предпринимает ни одной попытки дотронуться.
— Зачем пришла?
— Сказать, как сильно я тебя ненавижу, Соколов.
— Уверена? — Денис прищуривается, а я теряю запал. Нужно бежать отсюда со всех ног.
— Куда пошла? Я не отпускал, — не церемонится. Дергает за руку, и я врезаюсь ему в грудь. — Девочка обиделась на мою шалость? Да, сестренка, — шепчет. — Но ты же помнишь, что обещала мне за победу?
— Помню и желаю тебе проиграть бой.
— Но этого не случится, — улыбается, обхватывая мои щеки, — ни-ко-г-да, — шепотом прямо в губы, — ты моя, Ксю, запомни это.
Он зарывается пальцами в мои волосы. Втягивает носом их аромат. Такой простой жест, а меня накрывает волной предательских мурашек. Не отболело, как бы я ни старалась показывать обратное. Бабочки в животе начинают оживать. Снова.
— Так ненавижу… — до боли кусаю нижнюю губу. — Не люблю…
— Я уже это слышал, — Денис тянет мой подбородок к себе. Заставляет посмотреть в глаза. — И по-прежнему тебе не верю.
— Плевать.
— Придешь в субботу? — продолжает удерживать меня. Демонстрировать, что сильнее.
Он спрашивает о бое. Хочет меня там видеть?
— Боюсь крови, — смотрю на его руки, пальцы, что обхватывают мои запястья.
— Прости за то, что уехал, но так было нужно.
Денис касается губами моего виска.
Зажмуриваюсь. По телу расползается тепло. Откидываюсь спиной на его грудь, чуть запрокинув голову.
— Тебе было необходимо время, а мне холодная голова. Что бы ты себе ни придумала, но этот бой действительно важен для моей карьеры.
— А я нет? — всхлипываю. Рушу свою бетонную стену из обид.
— Ты передергиваешь. Только черное и белое, Ксень, так не бывает, родная. Так не бывает.
— Ты думал о том, чтобы все закончить?
— Думал. Я много о чем думал. Все стало бы проще…
— Идея прийти сюда была глупой, — отталкиваюсь, но Денис обнимает меня крепче.
Снова хочется зарыдать. Сказать, что тогда все кончено. Зачем нам лишние сложности?
— Самой глупой.
По голосу слышу, что он улыбается. Трогает мои волосы, лицо. Прикасается губами к виску.
У меня сердце от этих прикосновений сжимается. Но в голове до сих пор стоит блок.
— Не надо, пожалуйста, — бормочу, ощущая его пальцы под футболкой.
Соколов отступает. Я слышу его шаги за своей спиной. Удар по груше, от которого вздрагиваю и закрываю лицо ладонями.
Ну почему я такая? Почему вечно все порчу? Сама до сумасшествия хочу закончить этот затянувшийся скандал. Хочу, но постоянно делаю все с точностью до наоборот.
Торопливо иду на выход, не оглядываюсь. На улице с размаху влетаю в маму.
— Ксюша?
