— Я знаю, — киваю, — теперь я это знаю.
73
Еле разлепляю глаза от дотошного звонка в дверь. Денис накрывает голову подушкой и переворачивается на другой бок, спиной ко мне.
Вдеваю ноги в тапки и, потуже завязав поясок халата, спускаюсь на первый уровень квартиры. Звонят именно в дверь, возможно, кто-то из соседей. Хотя такое здесь редко случается. Почти никогда. Вскользь смотрю на изображение с камер и застываю с вытянутой рукой, которой хотела повернуть ключ.
За дверью полиция.
Открываю и во все глаза смотрю на мужчину, что стоит впереди. На нем нет формы, он тычет мне в лицо какой-то бумажкой и без приглашения проходит в квартиру. Не разувается, топчет мой идеально намытый пол грязными ботинками, оставляя после себя следы, и дает щедрое распоряжение своей свите из четырех человек уже по форме пройти внутрь.
— Соколов Денис Михайлович здесь проживает?
— Да, — киваю, а Денис тем временем спускается. Видимо, на шум.
— Что здесь происходит?
Ден преодолевает последнюю ступеньку и делает несколько шагов в сторону этого человека, который сразу раскрывает перед его лицом удостоверение.
— Майор Романов. Уголовный розыск.
Красная книжечка врезается в глаза. Смотрю на золотые буковки корочки, окончательно теряя нить происходящего.
— Вы задержаны по подозрению в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью гражданина Корнилова.
— Кого?
— Корнилова, — мужчина захлопывает удостоверение и убирает его в карман темных брюк. — Пройдемте с нами.
Он апеллирует статьями Уголовного кодекса. Разжевывает их Денису. Обвиняет. Это не похоже на беседу. Это формат: правосудие — виновный.
— Что за бред?
Соколов сканирует взглядом бумаги, что ему дали. Весь его внешний вид не выдает и капли взволнованности. Он спокоен и собран. Или же так мне только кажется.
— Это не бред, Денис Михайлович. Я понимаю, вы человек известный, на слуху, можно сказать. Но это никак не укрывает вас от ответственности за содеянное. У нас есть свидетельские показания. Два дня назад вы совершили нападение на группу лиц из трех человек. Один из пострадавших сейчас в реанимации. По показаниям потерпевших, вы были в нетрезвом виде и…
— Он не пил. Он вообще не пьет, — мой голос срывается. А выкрик привлекает всеобщее внимание. — Я свидетель. Он вернулся тем вечером с пробежки абсолютно трезвый.
— Мы это учтем, — майор кивает, обдавая меня ледяным взглядом. Словно порицает за то, что вмешалась в его монолог.
— Денис, — делаю шаг вперед и останавливаюсь, замечая его отрицательный кивок головой.
— Проедете с нами добровольно или…
— Только переоденусь.
Денис идет наверх, и я со всех ног бегу за ним следом.
— Что происходит? — меня потряхивает. Вжимаюсь в угол и тереблю кутикулу до заусениц.
— Все нормально, — Денис смеряет меня взглядом и до боли сжимает плечи, — позвони Паше и все объясни, поняла?
— А ты?
— А я не могу до него дозвониться.
— Хорошо. Ладно.
Денис разворачивается и идет к двери.
— Зачем ты с ними едешь? Можно вызвать адвоката и…
— Не стоит привлекать к себе внимание. К тому же у него действительно ордер на мое задержание… Позвони Паше, он все решит.
— Да, — часто киваю.
Они забирают его в восемь утра. В гостиной все еще стоит новогодняя елка. На дворе начало февраля. Смотрю на мигающие огонечки и выдираю вилку из розетки. Раздражает.
Трясущимися руками набираю номер Паши. Дозваниваюсь раза с шестого. Когда он наконец-то отвечает, громко, отвлекаясь на слезы, тараторю ему обо всем, что только что произошло, и никак не могу найти себе места. Хожу по квартире из угла в угол. Кусаю губы и даже ломаю пару ногтей.
— Я все понял. Сейчас подключу адвоката. Ты там не реви. Это какая-то ошибка.
— Нет… то есть, понимаешь, он действительно подрался. Сказал, что девушке помог…
— С этого момента поподробнее, — Пашка щелкает зажигалкой. Я отчетливо слышу этот звук.
— Я больше ничего не знаю. Сказал, что какие-то отморозки, у нас тут где-то. С пробежки вернулся, а на кулаках ссадины. Только после боя все более-менее зажило, — снова всхлипываю.
— Я тебя понял. Ладно, будем разбираться. Ты сама никуда не лезь. Поняла?
— Да-да.
Шмыгаю носом и отключаюсь. Не лезть? А что мне делать? Сидеть дома сложа руки? Как такое вообще могло произойти? Какие обвинения? Какая реанимация?
Что вообще происходит?
Со всей дури кидаю стакан, из которого только что выпила воду, на пол. Стекло разлетается по гостиной. Смотрю на мелкую прозрачную крошку и присаживаюсь на корточки. Залипаю так на несколько минут.
Иду на кухню и беру веник. Заметаю последствия своих нервов в совок. Следующие пару часов сижу в ожидании звонка от Паши. Гипнотизирую взглядом блестящий чайник.
Впервые в жизни мне хочется свалиться в обморок. Отключиться от происходящего на какое-то время.
Когда в кармане халата оживает телефон, вытащив, я чуть не роняю его на пол от волнения.
На экране вовсе не Пашкин номер, нет — это мама.
Отвечаю почти сразу. Только перевожу дыхание.
— Ксюша, это правда? — у нее взволнованный голос.
— Что?
— Как что? По всем каналам уже говорят, что Денис человека убил.
— Что? Как?
Несусь к телику и щелкаю по каналам в желании наткнуться хоть на один репортаж. Все это время я ждала, что Паша позвонит и сообщит об ошибке. А теперь о задержании Дениса говорят все СМИ.
Его забрали утром. Почему об этом уже трубят все новостные каналы? Как такое возможно?
— В интернете то же самое, — добавляет. Хотя, наверное, добивает.
— Боже, — провожу ладонью по лицу, — они его забрали. Сегодня приходила полиция, они его забрали. Мама, что мне делать?
