Опускаюсь на сиденье, игнорируя факт того, что все люди в зале занимают перпендикулярное полу положение.
Меня тошнит все сильнее. Тру лицо. Слышу стук молотка.
Наблюдаю за тем, как Дениса выводят из зала суда. Он уходит, даже не оглянувшись. А я жду. Жду, что посмотрит.
Но нет. Этого не случается. Или я просто уже не вижу.
Голова кружится все сильнее. Я почти не различаю происходящего, все плывет. Меня окутывает темнотой.
Открываю глаза лишь в больничной палате. Медленно поворачиваю голову вбок, опускаю взгляд к сгибу локтя, где установлен катетер.
Глаза режет от яркого света. Голова тяжелая. Во рту привкус желчи.
Память мгновенно начинает подкидывать мне фрагменты недавних событий… я так четко вижу его глаза. Там пусто. Все выжжено до пепла.
Мозг хаотично подхватывает переживания, полностью игнорируя тот факт, что физически мне сейчас гораздо хуже, чем душевно.
Я накручиваю себя.
Восемь лет… боже… если следующее заседание все же станет последним?
Если его обвинят? Если посадят?! Что мне делать? Как жить?
Я не понимаю. Ничегошеньки не понимаю.
Восемь лет — это много. Это невообразимо много. Мне девятнадцать. Разве я должна испытывать на себе все это в столь юном возрасте?
Почему этот кошмар свалился именно на нас?! Он же не виноват. Я знаю, что не виноват. Его подставили. И никто, никто не хочет ничего выяснять.
Ненавижу… как я всех их ненавижу.
Не знаю, сколько проходит часов, прежде чем в палате появляется врач. Но за это время я успеваю поплакать, успокоиться и снова поплакать.
— Пришли в себя. Отлично. Ксения…
— Что со мной?
— Переутомление. Нервы. Но вы не волнуйтесь, с ребенком все в порядке.
— С каким ребенком?
— С вашим.
— Что?
— Вы беременны.
77
Беременна.
Первая мысль: что с этим делать? И как такое вообще возможно? Ну, то есть как это получается физиологически, я знаю… Но почему так вовремя-то? Мы же предохранялись.
Разве мне нужен ребенок? Я хочу доучиться, построить карьеру… а ребенок, ребенок абсолютно не вписывается в мои планы.
Касаюсь кончиками пальцев живота, которого еще совсем не видно. Почти восемь недель. Сейчас малыш размером с большую сливу. По крайней мере, так мне говорит приложение, которое я скачала. Это же целых два месяца. Как я этого не замечала?
Хотя у меня даже цикл не прекратился. Доктор сказал, что такое бывает.
Видимо, я самая везучая в этом мире. Вечно все не как у людей.
Когда шок немного отступил, легче не стало. Голова просто переполнена мыслями.
Все, о чем я думаю, это как я буду жить дальше.
Ребенок — это колоссальная ответственность, и морально я к нему абсолютно не готова. Особенно сейчас, когда Денис под арестом.
Нет, Паша сказал, что они продолжают искать ту девушку, да и вообще хоть какие-то зацепки, чтобы доказать невиновность Дениса. Но пока все только против нас.
Паша в один голос с адвокатом говорят, что шанс есть. Главное — не опускать руки.
А если ничего не выйдет?
Восемь лет… ребенок…
Боже, голова просто взрывается. Больница навевает еще больше грусти и отчаяния. Радует только то, что вечером я уже смогу поехать домой.
Осталось дождаться маму. Она должна меня забрать.
Мама еще не в курсе о моей беременности. Никто не в курсе…
Пока жду назначенного часа, слоняюсь по больничным коридорам, обхватив плечи руками. За окном снег. Много снега. Ночью опять была метель.
Останавливаюсь у окна и смотрю на кипящую жизнью магистраль. Все куда-то едут, спешат. У них свои дела, планы, цели. Свои горести и радости. Никому ни до кого нет дела. Каждый ответственен только за себя и свою жизнь.
Думала ли я об аборте? Конечно.
Это, наверное, была почти первая хаотичная мысль, что проскользнула в моей голове.
А как по-другому? Я ничего не планировала и ничего не хотела. Я просто по жизни «везучая», и все у меня вовремя.
Ребенок — это хорошо. Это радость, но его нужно желать. Ждать.
А как мне радоваться? Все летит в какую-то пропасть. Денис далеко, я одна. Мама постоянно давит на то, что мне нужно заканчивать этот цирк. Приговор скоро будет вынесен. Срок нам озвучивали. И это не год и даже не два.
Я понимаю ее беспокойство, но от этих дурацких советов мне не становится легче. Бросить? Закончить? И кем я после этого буду? Да, у нас нет нескольких лет отношений в прошлом, но это ли важно?
Не знаю. Теперь я ничего не знаю.
Замечаю краем глаза мамину приближающуюся фигуру и иду ей навстречу. Мы пересекаемся у моей палаты.
Она обнимает. Касается губами щеки.
— Ты еще не готова?
— Почти. Только верхнюю одежду нужно забрать.
— Я принесу. В палате меня подожди.
— Ладно.
Переступаю порог, прикрываю за собой дверь и сажусь на кровать.
Губы немеют, а пальцы сводит от волнения. Я знаю, как она отреагирует. Не будет слез счастья и поздравлений. Будет выплеснутый негатив и несколько вариантов решения этой проблемы.
— Так, шубу я принесла.
Мама бросает мех на стул и присаживается рядом.
— Как ты?
— Терпимо. Привыкаю.
— Ксюш, ты ему ничем не обязана, что бы там ни было. Понимаешь? Восемь лет… это большой временной отрезок. За эти годы можно столько успеть, сделать…
— Я беременна, мама, — накрываю лицо ладонями. Делаю глубокий вдох.
— Что?
— Ты слышала. У нас с Денисом будет ребенок.
— Нет… нет-нет. Ксюша, еще же можно что-то с этим сделать? — мама трет лоб. — Так, нужно успокоиться. Мы все решим. Это не игрушка. Это огромная ответственность. Ты как его растить будешь? Тебе учиться нужно, работу найти… Да и вообще, он там, ты здесь. Это что за семья? Ты малышу что скажешь, когда он спросит, где папа? Папа в тюрьме?! Ты себе жизнь сломаешь.
Маму несет. Она не может усидеть на месте и начинает мельтешить перед глазами.
— Нужно сдать анализы, если нет никакой угрозы, если в будущем ты сможешь родить… Ксень…
— Мама, не начинай, пожалуйста. Мне и так плохо. Прекрати все это говорить.
— А что мне делать? У тебя жизнь рушится! Как я могу реагировать? Как мне себя вести, если у моего ребенка все катится в бездну, Ксюша?
