Стоило воспитателю ввести переодетых в карнавальные костюмы детей, как Яся принялась махать им обеими ладошками. Впрочем, не одна она, так что Ярослав решил, что у них тут такие нарушения порядка позволены. А, поскольку у Софи руки были заняты телефоном, отвечать пришлось ему… Не подводить же свою женщину, бросившую умоляющий взгляд. Да и сама малышка выглядела так… наверное, это было именно «трогательно», хоть Крапивин не то чтобы точно знал. И у нее такое счастье на личике появилось, когда он поднял раскрытую ладонь, отвечая, если уж совсем откровенно, не вполне себя уверенно чувствуя, что грех было не отозваться и не поддержать ребенка.
А еще показалось, что Софи великолепно постаралась: «их принцесса», однозначно, оказалась самой красивой, несмотря на явно популярную тематику костюма. У Софии талант украшать все, к чему прикасалась, определенно…
— Смотли! Смотли! Это я лисовала! Меня повесили на выставке!
Яся с восторгом и воодушевлением, только распалившемся от их новогоднего представления, тащила его по узкому коридору к некому подобию «доски почета». При этом девочка крепко прижимала к груди коробку с конфетами — новогодний подарок.
Софи, уже не пряча улыбку и дико довольная, что сумела сделать хороший кадр дочери с Дедом Морозом, шла рядом, не мешая Ярославу «наслаждаться».
— Вот! Это — мой! — замерев у той самой доски, Яся гордо ткнула пальцем в один из рисунков.
При этом не забывала поглядывать по сторонам с жутко довольным видом, что у нее свой «Ялик» есть, который к ней на утренник пришел, как и к другим детям папы. Черт! Крапивину самому за нее радостно было. Тем более что мелочь же для него… Но и ответственность, не мог не прикинуть на будущее моментально, умел думать, взрослый человек, понимал и быстро…
И также честно сам себе уже мог признать, что неприятия данная идея не вызывала.
— Это… очень красиво, Яся, — перевел глаза, готовясь похвалить, что бы там ни было.
Но с удивлением понял, что рисунок, действительно, красивый, разительно отличающийся от остальных, хоть и видно, что еще детский.
— Ты сама рисовала? — не удержался, чтобы не уточнить.
— Да! Тут! Меня дома мама и бабушка лисовать учат! — расцвела от его похвалы, вот уж истина, малышка.
У Ярослава перед глазами всплыло воспоминание о набросках и рисунках в квартире матери Софии, да и в ее доме тоже…
— У вас явно талант в семье к рисованию, — повернулся он к Софи.
— Да, к творчеству у нас у всех душа лежит, — отозвалась она с улыбкой. — Думаю ее в художественную школу отдать чуть позже…
— Соня! Вы не могли бы подойти? Тут ваша подпись нужна на разрешении, — в этот момент позвала ее воспитатель.
И Софи, обронив «прости», заторопилась в другой конец коридора. А Ярослав, продолжая крепко держать за руку малышку, вновь повернулся к рисунку… Почему-то ощутил болезненную ледяную иглу за грудиной…
Да нет. Это все мелочь…
— Яся? Что случилось? — Ярослав буквально с трудом продрал глаза.
Тридцать первое число он сам сделал выходным на предприятии, прекрасно понимая, что всем будет вообще не до работы. Софи и Ярослава с вещами, которых становилось все больше (чему Крапивин неожиданно искренне и для себя сильно радовался), опять приехали к нему. В общем, имелись надежды выспаться и отключиться от всего, в кои-то веки сосредоточившись на празднике.
Как именно это делается, Ярослав не особо знал или представлял, но очень надеялся, что с помощью Софи и малышки справится даже с таким заданием. Тем непонятней было, что именно заставило Ясю замереть сейчас в двух шагах от кровати, где они с Софи спали. Правда, специально дверь в спальню не закрывали до конца, на случай, если приснится малышке что-то, испугается… Все же место еще не привычное, мало ли. Наверное, так и произошло.
Ярослав прищурился, пытаясь увидеть время на телефоне. Пять утра. М-да, не о таком пробуждении он вчера думал. А Софи спала, уткнувшись носом ему в бок… И от этого что-то в груди теплом разливалось. Она не проснулась, возможно, потому, что именно Софи укладывала дочь почти до одиннадцати ночи. Яся, перевозбужденная раскладыванием своих вещей в его кабинете, который плавно превращался в ее комнату, за чем Крапивину оставалось только наблюдать со стороны, никак не могла успокоиться. Все просила еще сказку, еще один мультик… Кажется, Софи это усыпило больше, чем саму малышку, во всяком случае, она отключилась, стоило голове подушки коснуться. Ну и Ярослав уснул рядом.
И вот проснулся… Кстати, тот еще способ побудки. Почему-то аж мороз по спине пошел: Яся молча стоит у постели в полумраке темным силуэтом и на них смотрит… Как-то фильмы ужасов вспомнились.
— Я хоцю какао! — в ответ на его растерянный вопрос отозвалась малышка, сразу добавив какой-то детской непосредственности ситуации. И вроде старалась говорить шепотом, но у нее не очень получалось. И где она всю эту энергию берет?!
Он невольно улыбнулся своим нелепым мыслям. Выпрямился, стараясь Софи не разбудить. И, приложив палец к губам, поднялся, кивком головы позвав девочку за собой.
Почему-то не хотелось Софи тревожить, наоборот, уберечь ее сон имелось желание. Эта женщина и так за последний месяц переработала из-за него, да и с дочкой в предыдущие дни хлопотала постоянно. Заслужила, чтобы и о ней позаботились.
— Яся, у меня нет какао, — выйдя в гостиную, где пока еще не были включены гирлянды, только ночник, как раз на случай «путешествия» Яси, Крапивин растер затылок, пытаясь и взбодриться, и решение проблемы придумать.
Можно, конечно, смотаться в какой-то круглосуточный магазин…
— Есть! Мама пливезла! И молока купила! — с такими интонациями, словно хвасталась предусмотрительностью мамы, заявила ему Ярослава и… уверенно прошлепала тапками в направлении кухни.
Так… Мало что поняв, он двинулся за ней, включив свет в коридоре, заметил, как поморщилась девочка от резкого контраста, и на кухне включил только часть освещения, чтобы не очень ярко.
— Тут какао, — Яся ткнула пальцем в какой-то бумажный пакет, стоявший вместе с небольшой сумкой у стены. — А молоко — в холодильнике, — просветила его девочка, уже старательно пытаясь забраться на высокий стул, который у него на кухне стоял. Не то чтобы это выходило.
